Саня Дырочкин — человек общественный - [16]
— Пока я вожусь на кухне с чаем, — предложил Юрий Петрович, — советую вам здесь слегка размяться. Можете покачать брюшной пресс… — И он показал на шведскую стенку. — Или дайте нагрузочку на ноги. — Он кивнул на велотренажёр. — Только следите за скоростью, лучший темп — шестьдесят километров. А если захотите развивать бицепсы и плечевой пояс, то садитесь в тренажёр-лодку…
— Классно! — восхитился Севка и оседлал велотренажёр. — А у нас дома только буфет, шкафы, столы, стулья. Входить противно!
Он налегал на педали, пыхтел, но нужной скорости явно не мог добиться. Через три минуты Байкин уже задыхался, пот крупными каплями тёк по его щекам и носу. Стрелка спидометра едва достигала пометки «тридцать».
— Слабовато! — посочувствовал Севке Юрий Петрович, возвратившись из кухни. — Умственно ты сильнее, Всеволод. А я уважаю только гармоничного человека. Доберись хоть до сорока — постарайся.
— А куда спешить в моём-то возрасте? — скептически сказал Севка. — Жизнь длинная.
— Ладно, — ухмыльнулся Юрий Петрович. — Вопрос о жизни оставим открытым, а пока на кухню.
Чай вкусно пахнул и был налит в огромные кружки. Юрий Петрович разрезал ватрушку, тоже большими кусками. «Мужские порции», — с уважением подумал я.
Всё стало прекрасно! Здесь мы были как в крепости. Теперь никакие старушки не могли нас отправить в милицию!
Если честно, то мы здорово проголодались, и порции были вполне подходящие. Работать на перекрёстке, предлагать «дефициты», а потом нестись с космической скоростью по проспекту — дело трудное!
— Ну, рассказывайте, братцы, чем увлекаетесь в нерабочее время? Как живёте? Какие имеете интересы?
— В том-то и дело, — сразу разоткровенничался Севка, — что с интересами у нас не очень…
— Не понял? — переспросил Юрий Петрович. — Объясни, Всеволод, если не трудно…
— Как вам поточнее… — начал Севка. — Во втором классе у нас были обычные, как у всех ребят, интересы, но недавно вожатая Лена сказала, что мы живём без всякой для других людей пользы. А как приносить эту пользу — не знаем…
— Не очень-то ясная была поставлена перед вами задача, верно, — кивнул Юрий Петрович. — Что же вы придумали?
— Не много! — охотно признался Байкин. — Люська Удалова, девчонка из нашей звёздочки, посоветовала переводить через дорогу старушек…
— Около магазина «Юбилейный», — прибавил я.
Юрий Петрович пожал плечами:
— Что это за дело — водить старушек?! Они ведь не слепые…
— Но у них тяжести в руках, и тогда мы помогаем… — уточнил я.
— Но тяжести у них появились не на переходе, а раньше. Из дома или домой они ведь несли эти тяжести?.. Как же они без вас обходились?
— Что вы! — воскликнул Севка. — Старушки иногда попадаются чрезвычайно крепкие. Я едва вырвал у одной сумку.
Я незаметным жестом приказал Севке заткнуться — так и жди, что он про милицию ляпнет.
Но Юрий Петрович всё правильно понял.
— Нелепое вы нашли себе занятие, — сказал он. — А тем не менее дел настоящих вокруг полно, только, я думаю, нужно их захотеть увидеть. — Он поднялся из-за стола и с кружкой чая подошёл к окну. — Вот взгляните, братцы…
Мы, конечно, встали, но сколько в окно ни глядели, ничего нового и полезного там не смогли увидеть. По дороге мчались автомобили. Люди шли быстро и медленно по тротуару. Чуть дальше возвышался забор той стройки, где мы раздобыли доску и где нас поймал Юрий Петрович.
— Нет, — сказал Севка, — никаких полезных дел я не замечаю, хоть зарежьте.
— Зачем же, Всеволод, тебя резать, какая от этого польза?! — посмеялся Юрий Петрович. — Но забор стройки и новый дом за забором ты видишь?
— Естественно, — сказал Севка.
— Так вот… — Юрий Петрович отхлебнул глоток чая. — В этом доме заканчиваются отделочные работы. В нижнем этаже планируется детский садик.
— В «детский» нам поздновато, — сказал я.
— Это и хорошо! Вы старше, значит, смогли бы помочь детскому садику с переездом. Подготовить помещение, вынести строительный мусор. Вот уж настоящая была бы работа!
Я осторожно спросил:
— Думаете, звёздочку на стройку пустят?
— Со мной пустят.
— Работать на стройке — во! — показал большой палец Севка. — А каска и спецодежда будут?!
— Со спецодеждой повремени, Всеволод, — охладил Байкина Юрий Петрович. — Об этом позднее…
Он медленно стал расхаживать по кухне. От окна к двери. От двери к окну. Чувствовалось, он обдумывает будущее дело.
— Скажем, если бы вы могли выйти на часок-два в субботу да на часок в воскресенье, было бы славно! — Он остановился и, поглядев на нас с Севкой, прибавил: — А по поводу спецодежды?.. Придётся выписать несколько пар рукавиц со склада, ватники… Вещи я получу на своё имя. Придёте на стройку, и я выдам вам всё под расписку.
— Расписываться мы умеем, — заверил Байкин.
— В этом я не сомневаюсь, — улыбнулся Юрий Петрович. — А вот согласятся ли ваши родители, твоя бабушка, Всеволод, и твоя мама, Александр?
— Бабушка согласится.
— А моя мама — подавно!
— Тогда считайте, что первый шаг почти сделан, — заключил Юрий Петрович. — Вопросы есть?
Я внезапно вспомнил о Татке. Однажды мама сказала, что у музыкантов нежные руки. Следовало предупредить Юрия Петровича.
— Есть. У нас в классе учится виолончелистка Татка Бойцова, ей нужно беречь для музыки свои руки — как же ей быть со стройкой?!
В повести «Версия» С. Ласкин предлагает читателям свою концепцию интриги, происходящей вокруг Пушкина и Натальи Николаевны. В романе «Вечности заложник» рассказывается о трагической судьбе ленинградского художника Василия Калужнина, друга Есенина, Ахматовой, Клюева... Оба эти произведения, действие которых происходит в разных столетиях, объединяет противостояние художника самодовольной агрессивной косности.
Известный петербургский писатель Семен Ласкин посвятил семье Дырочкиных несколько своих произведений. Но замечательная история из жизни Сани Дырочкина, рассказанная от имени собаки Моти, не была опубликована при жизни автора. Эта ироничная и трогательная повесть много лет хранилась в архиве писателя и впервые была опубликована в журнале «Царское Село» № 2 в 2007 году. Книга подготовлена к печати сыном автора — Александром Ласкиным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Документальная повесть С. Ласкина «Вокруг дуэли» построена на основе новейших историко-архивных материалов, связанных с гибелью А. С. Пушкина.Автор — писатель и драматург — лично изучил документы, хранящиеся в семейном архиве Дантесов (Париж), в архиве графини Э. К. Мусиной-Пушкиной (Москва) и в архивах Санкт-Петербурга.В ходе исследования выявилась особая, зловещая роль в этой трагедии семьи графа Григория Александровича Строганова, считавшегося опекуном и благодетелем вдовы Пушкина Натальи Николаевны.Книга Семена Ласкина читается как литературный детектив.
Повести ленинградского писателя Семена Ласкина написаны о наших современниках. «На линии доктор Кулябкин» — повесть о враче «скорой помощи». Действие ее протекает за одно суточное дежурство, при этом раскрывается жизнь врача, человека скромного, бескомпромиссного, обладающего талантом доброты. О врачах же — повесть в рассказах «Несколько историй из врачебной практики», «Абсолютный слух» — повесть о школе, «Лестница» и «Боль других» — повести о молодежи, о поисках собственного пути в жизни. «Евдокия Леонтьевна» — повесть о простой русской женщине, полной любви к людям.
Около пятидесяти лет петербургский прозаик, драматург, сценарист Семен Ласкин (1930–2005) вел дневник. Двадцать четыре тетради вместили в себя огромное количество лиц и событий. Есть здесь «сквозные» герои, проходящие почти через все записи, – В. Аксенов, Г. Гор, И. Авербах, Д. Гранин, а есть встречи, не имевшие продолжения, но запомнившиеся навсегда, – с А. Ахматовой, И. Эренбургом, В. Кавериным. Всю жизнь Ласкин увлекался живописью, и рассказы о дружбе с петербургскими художниками А. Самохваловым, П. Кондратьевым, Р. Фрумаком, И. Зисманом образуют здесь отдельный сюжет.
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (1852–1912) – русский прозаик и драматург, автор повестей, рассказов и сказок для детей. В книгу вошли сказки и рассказы, написанные в разные годы жизни писателя. С детских лет писатель горячо полюбил родную уральскую природу и в своих произведениях описывал её красоту и величие. Природа в его произведениях оживает и становится непосредственной участницей повествования: «Серая Шейка», «Лесная сказка», «Старый воробей». Цикл «Алёнушкины сказки» писатель посвятил своей дочери Елене.
В издание вошли сценарии к кинофильмам «Мандат», «Армия «Трясогузки», «Белый флюгер», «Красные пчёлы», а также иллюстрации — кадры из картин.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли две повести известного современного македонского писателя: «Белый цыганенок» и «Первое письмо», посвященные детям, которые в трудных условиях послевоенной Югославии стремились получить образование, покончить с безграмотностью и нищетой, преследовавшей их отцов и дедов.
Эта книга о людях, покоряющих горы.Отношения дружбы, товарищества, соревнования, заботы о человеке царят в лагере альпинистов. Однако попадаются здесь и себялюбцы, молодые люди с легкомысленным взглядом на жизнь. Их эгоизм и зазнайство ведут к трагическим происшествиям.Суровая красота гор встает со страниц книги и заставляет полюбить их, проникнуться уважением к людям, штурмующим их вершины.
Книга «Саня Дырочкин — человек семейный» — первая повесть из известного цикла об октябренке Дырочкине и его верном спутнике и товарище собаке Моте, о том, какой октябренок был находчивый и самоотверженный, о том, как любил помогать маме по хозяйству.Повесть печаталась в сокращённом варианте в журнале «Искрка» №№ 1–4 в 1978 году.