Санкт-Петербургские вечера - [164]

Присяга на веру в Евангелие от Иоанна кажется ему излишней.^{370371372373374} Кроме того известно, что он предлагал уменьшить число ступеней в оккультной иерархии до трех: первая должна представлять собой нечто вроде прихожей, где новообращенные подвергались бы испытанию; вторая призвана трудиться над воссоединением церквей и влиять на правительства; третьей надлежит истолковывать Откровение и разрабатывать трансцендентальное христианство.^1,1 Однако на последнем пункте Местр почти не останавливается: более всего прочего его занимает «великое дело» воссоединения церквей.™ Только тайные общества, полагает Местр, способны этой цели добиться, а потому, если какая-либо власть привлечет их к суду, пусть они защищаются, как только могут, и пусть «братья» не стесняются скрывать то, что им известной

Следовательно, граф верил в масонство и принимал его всерьез, и не стоит утверждать, будто он видел в нем «глупость».^ Лишь впоследствии стал он его так называть, но и здесь не ясно, до какой степени открывает Местр свои истинные мысли.™ И пусть даже Местр оставил — скрепя сердце — масонские ложи, связей с друзьями-теософами он не порвал.³⁷⁵³⁷⁶ Именно тогда (а может быть, и ранее) он задумывает изложить свои мнения письменно. Изгнание лишило Местра «множества рукописных сборников», для подобной цели составленных." Однако некоторые позднейшие открытия внесли в его взгляды определенные изменения.

Маниакальные поиски следов «масонского заговора» долгое время оставляют Местра совершенно равнодушным. В 1793 году он так классифицирует масонские ложи Германии: «Одни — полезны, другие — нейтральны, третьи — вредны. Я говорю вредны, но отнюдь не в том смысле, в каком вы могли бы это истолковать, — пишет он Винье дез Этолю. — Возможно, среди них есть и политически вредные, однако мне о подобных ничего не известно».^1,1 Причастность некоторых масонов к революционным смутам кажется ему делом совершенно индивидуальным.^,v Столь же твердо он опровергает Баррюэля; последний дает ему возможность убедиться в недостаточности источников, из которых подобные полемисты черпают сведения. Местр никогда не признает, что масонство как таковое неизбежно ведет к политическим уклонениям; он рекомендует царю относиться к масонам терпимо, хотя и сожалеет об их религиозном индивидуализме.³⁷⁷

И все же около 1810 года Местр испытывает приступы недоверия и подозрительности. Он подчеркивает, что заточение Пия VII совпало с «возрождением франкмасонства по всей Франции и с открытием ложи в Риме», и разоблачает Наполеона как «главу громадного общества, которое направляет все его действия».³⁷⁸

В России он видит «то, что мы уже наблюдали в других странах, а именно скрытую силу, которая обманывает верховную власть и заставляет ее разрушать самое себя собственными руками»;^{379 но разве действие этой «черной магии» исходит от одной-единственной секты? Жозеф де Местр, который прежде этого опасался, теперь спохватывается и выражается без категоричности; в любом случае, полагает он, речь здесь не может идти о чистом масонстве, английском ритуале с тремя ступенями,,v а что до других лож, то их направление «не кажется ему принимающим опасный оттенок».v Но почему бы графу не удостовериться в этом лично? Московская ложа приглашает Местра, он испытывает «страстное желание» ее посетить, и как же ему «трудно» от этой мысли отказаться! Но императору Александру это может не понравиться, а рисковать его благосклонностью граф не желает.1 Отметим, что в данном случае церковные проклятия на его образ действий не влияют; впрочем, разве многочисленные «священники и монахи» не являлись масонами еще в 1816 году?11}

II

Пребыванием в тайных обществах Местр воспользовался для того, чтобы ближе познакомиться с их руководителями. Поначалу он, вероятно, рассчитывал получить от них некое особое откровение. Древние таинства, полагает Местр, развивали истины, предугаданные мудрецами. Платон, «человеческое введение к Евангелию», «обращался к истинным источникам истинных традиций»;¹¹¹ Сенеке и Плутарху они также были известны;™ наши важнейшие догматы уже существовали повсюду в первоначальном виде/ их почитали в мистериях, которые граф из Вечеров защищает в споре с сенатором.^vl Но эти тайные школы ограничивались преподаванием единобожия, тогда как наши современники благодаря своим

^I Ж. де Местр — кавалеру де Росси, 20 октября 1810 (Œuvres, XI, 472).

^II Ср. антимасонское сочинение Буасси, который, правда, заявляет, что у подобных «священников и монахов меньше благочестия, чем у прочих» (Boissie. L’Esprit de la franc-maçonnerie dévoilé. Montpellier, 1816, p. 15).

^1,1 Du Pape (Œuvres, III, 488).

^,v Dermenghem. Op. cit., p. 122. ^v Ibid., p. 288.

** Soirées, VII (Œuvres, V, 57).

возвышенным познаниям о падении и возрождении человека идут много дальше.^{380 И Жозеф де Местр усердно читает все, что пишут об этом его наставники.}

Он знает о «Martino Pasqualès, который довольно долго жил во Франции, а умер в Америке, примерно 40 лет тому назад»,^{381 и пусть даже Местр коверкает его имя, но, по крайней мере, не смешивает его с Сен-Мартеном, как это стало с тех пор обычным. Особо подчеркнем его связи с Жан-Батистом Виллермозом: они объясняют внутреннее родство Рассуждений о Франции и Писем о Революции «Неизвестного философа». Те, кто отрицают эту близость, ссылаются на краткость времени, протекшего между двумя работами, — но они забывают, что данные произведения имеют общие источники и что дух мартинизма распространился много раньше. Впоследствии Жозеф де Местр испытает глубокий интерес к творчеству самого знаменитого из французских теософов, и все же масоном он стал еще до выхода в свет Заблуждений и Истины. Вспомним, что мистические идеи передавались из уст в уста; их следы обнаруживаются в переписке Местра с Виллермозом (1780 г ), которая позволяет заключить, что граф совершил две поездки в Лион ради бесед с этим учителем божественной науки.}