Санкт-Петербургские вечера - [161]

Таким образом, как я уже говорил, нам остается выбирать между разумом первоначальным и разумом сотворенным. Но здесь долго думать не приходится: здравый смысл и древние предания (которыми в нашем веке слишком пренебрегают) быстро определят наш выбор.

И тогда, опираясь на эти идеи, мы поймем, почему древнейшим видом идолопоклонства был сабеизм;

почему с каждой планетой соотносилось особенное божество, попечению которого она была вверена; почему, дав планете свое имя, божество как бы сливалось с этой планетой;

почему планета-сателлит Земли — а то, что она является таковым, было совершенно неизвестно людям, жившим после эпохи первобытной, — почему эта планета, говорю я, была вверена, по их мнению, божеству, которое

принадлежало помимо прочего еще и Земле, и подземному царству, ³⁴⁶

почему они верили, что металлов существует столько же, сколько и планет, причем каждая из них дает свое имя и свой символ соответствующему металлу;³⁴⁷

почему Иов уверял Господа, что никогда не приближал руку к устам своим, когда смотрел на светила небесные;³⁴⁸

почему пророки так часто употребляют выражение небесное воинство,™

почему Ориген говорил, что «Солнце, Луна и звезды обращают свои молитвы к Богу через Его Сына единородного... и предпочитают, чтобы люди возносили свои моления прямо к Господу, а не к ним, ибо в последнем случае действенность молитвы человеческой разделяется и слабеет;^v

почему Боссюэ сетовал на слепоту и грубость людей, не желающих признавать этих гениев, которые являются покровителями народов и двигателями мироздания.

К этому впечатляющему множеству древних преданий следует присоединить и теорию юдициарной астрологии. Она, без сомнения, покрыла позором рассудок человеческий так же, как и идолопоклонство, — но ведь подобно последнему эта теория восходит к истинам высшего порядка; истинам, которые были изъяты из нашего ведения как бесполезные или опасные или же в новых своих формах стали для нас неузнаваемыми.

Одним словом, все указует нам на ту неопровержимую истину, что систему мироздания невозможно объяснить механическими законами. Я не берусь определять, каким образом эта истина может быть сообразована с теориями математическими, ибо опасаюсь выходить за пределы доступных мне знаний. Но так как изложенная мною истина неоспорима, и, кроме того, поскольку ни одна истина не способна противоречить другой, то математикам по профессии и надлежит искать выход из этого затруднения. — Ipsi viderint.

И как только религиозный дух овладеет каким-нибудь выдающимся математиком, в астрономических теориях, без сомнения, совершится великий переворот.

Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что некий деспотизм, являющийся отличительной чертой нынеш

них ученых, способен лишь замедлить развитие науки. Ведь в наше время она целиком основана на сложных исчислениях, которые доступны весьма немногим. Стоит этим немногим сговориться между собою — и они сумеют принудить к молчанию толпу непосвященных. Их теории превратились в род религии, а малейшее сомнение есть уже святотатство.

Доктор Шоу, английский переводчик полного собрания сочинений Бэкона, писал в одном из примечаний (в каком именно месте, я не могу указать с точностью, однако за достоверность ручаюсь): «Система Коперника до сих пор заключает в себе известные затруднения».

Потребовалась, бесспорно, великая смелость, чтобы открыто высказать подобное сомнение. Личность переводчика мне совершенно неизвестна; я даже не знаю, здравствует ли он сейчас; не в состоянии я оценить и силу его аргументов, изложить которые он не почел за нужное, — но по своему мужеству и бесстрашию он истинный герой.

К несчастью, подобное бесстрашие свойственно не всем, и я не сомневаюсь, что во многих умах (преимущественно немецких) обретаются сходные мысли, которые не высказываются лишь из робости.

Я же ограничусь следующим пожеланием: нынешнюю систему астрономии следует заново рассмотреть с философской точки зрения, исходя при этом из неопровержимой истины: Всякое движение предполагает движущую силу, а движущее с абсолютной необходимостью предшествует движимому ³⁴⁹

Данная просьба представляется мне весьма скромной, и никто, на мой взгляд, не будет вправе оскорбиться, ее услыхав.

Надеюсь, читатель возмутится еще менее, когда познакомлю я его с примером тех сомнений, которые вызывают у меня механические теории; пример этот будет взят из наших элементарных представлений о форме Земли.

В самом начале обучения этому предмету нам всем растолковали, что поверхность нашей планеты сплющена у полюсов и, напротив, приподнята у экватора, так что оси ее неравны; величину этого неравенства и следует определить.

А убедиться в этом, — так нам говорили — можно двумя способами: из опыта, т. е. геодезических измерений, и из теории.

Теория же эта основывается на следующей физической истине: если сфера вращается вокруг своей оси, то под действием центробежной силы она приподнимается у экватора и принимает форму сплющенного сфероида.

И в физическом кабинете нам демонстрировали шар из вощаной кожи на рукоятке: он вращался вокруг своей оси и вследствие этого вращения действительно приобретал указанную форму.