Санкт-Петербургские вечера - [151]
Пророческий дух прирожден человеку, а потому он будет вечно волновать мир. Люди всех веков и стран стремятся постичь будущее, обнаруживая таким образом, что человек не создан для времени, ибо время есть нечто насильственное и желает лишь одного — быстрее закончиться. По этой причине наши сновидения протекают вне времени, а само состояние сна всегда считалось благоприятным для божественных внушений. Но >333>
пока великая эта загадка не разрешена, восславим во времени Того, Кто сказал природе: Le temps sera pour vous, l’éternité pour moi будем славить Его таинственное величие «ныне и присно и во веки веков и во всей вечности,>11 и “по ту сторону вечности”»>111 \ и тогда, когда, наконец, «все исполнится, и ангел посреди исчезающего пространства воскликнет: нет больше времени».>,v
Если же вы спросите, что такое пророческий дух, о котором я только что упоминал, я отвечу; в мире никогда не происходило великих событий, которые тем или иным образом не были бы предсказаны. Насколько мне известно, первым выдвинул данное положение Макиавелли,>5 но если вы сами об этом поразмыслите, то убедитесь, что утверждение этого благочестивого автора оправдывается всем ходом истории. Последний тому пример — французская революция, которую предсказывали всюду и самым неопровержимым образом. Но вернемся к тому, с чего я начал — неужели вы думаете, что в эпоху Вергилия мало было умников, потешавшихся и над великим годом, и над золотым веком, и над великой Луциной, и над царственной Матерью, и над таинственным Дитятей? И однако, все это оказалось правдой:
L’enfant du haut des cieux était prêf à descendre.
Многие сочинения, в особенности — комментарии Попа к стихотворному переводу Поллиона, показывают нам, что это произведение можно счесть переложением
>1 Тома. Ода о времени.
" Perpétuas aeternitates (Dan. 12,3).
>1,1 In aeternum et ultra (Exod. 15, 18).
>,v «И тогда ангел клялся живущим во веки веков... что времени УЖЕ НЕ БУДЕТ* (Откр. 10, 6).
книги Исайи. Так почему же не желаете вы поверить, что и сейчас возможно подобное? Вселенная в ожидании. Нам ли отвергать это великое убеждение? И по какому праву станем мы порицать людей, которые, внимая этим божественным знамениям, предаются священным изысканиям?
Или вам нужны новые доказательства того, что приготовляется вокруг? Ищите их в науках, тщательно исследуйте развитие химии, астрономии и вы увидите, куда они вас приведут. Поверили бы вы, если бы не знали о том прежде, что Ньютон возвратит нас к Пифагору и что вскоре будет доказано, что физические тела приводятся в движение точно так же, как и тела человеческие, — с помощью соединенного с ними непостижимым образом разумного начала? А между тем все это вот-вот подтвердится, и всякий повод для споров исчезнет без следа. Эта доктрина кажется парадоксальной и даже нелепой, ибо слишком еще сильны господствующие ныне мнения, — но дождитесь только момента, когда естественная близость религии и науки воссоединит их в одном гениальном уме; недолго уже осталось ждать явления этого человека, а может быть, он уже пришел. Человек этот прославится, он положит конец тянущемуся до сих пор XVIII веку, ведь столетия духовные не исчисляются по календарю, как столетия обычные. И тогда мнения, ныне кажущиеся странными и даже безумными, превратятся в аксиомы, о которых уже не позволено будет спорить, а о нашей нынешней глупости станут говорить так, как говорим мы о суевериях средних веков. Сила вещей уже вынудила некоторых ученых материалистической школы сделать уступки, приближающие их к духу. Другие же, те, кто не в силах не почувствовать этот глухой, но могучий порыв общего мнения, принимают против него меры предосторожности, которые истинному наблюдателю говорят, может быть, еще больше, чем открытое сопротивление. Отсюда та особая тщательность, с которой употребляют они исключительно материальные выражения: речь в их писаниях беспрестанно идет лишь о механических законах, механических принципах, физической астрономии и т. п. Это вовсе не означает, что они не чувствуют полной неудовлетворительности материальных теорий, ибо, если существует нечто очевидное для непредубежденного человеческого ума, так это то, что движения во вселенной никакими материальными законами не объяснить,>6 — нет! именно потому, что они это прекрасно понимают, и выставляют они, так сказать, слова, как часовых против истины! Признаваться в этом не хочется — но удерживает их от признания лишь дух партийности и страх лишиться уважения людей. Европейский ученый мир представляет собой нечто вроде сообщества заговорщиков или посвященных (или как вам еще будет угодно их назвать), превративших науку в своего рода монополию: они категорически не желают допускать, чтобы кто-то другой познавал больше или иначе, чем они сами. Но уже недалек тот час, когда просвещенные (illumines) потомки устыдятся подобной науки и по справедливости обвинят ее адептов в том, что из истин, открытых им Богом, не сумели они извлечь самые важные для человечества следствия. И тогда наука совершенно изменит лик свой: дух, свергнутый с престола и долго пребывавший в забвении, снова займет свое место. Будет доказано, что все древние предания истинны; что само язычество есть лишь совокупность истин искаженных или представленных в ложном порядке, и что достаточно их, так сказать, очистить и поставить на подобающее место, чтобы они вновь засверкали всеми своими лучами. В общем, все наши представления изменятся, и если уже сейчас отовсюду слышатся возгласы избранных: приди, Господь, приди! то за что же хулить тех, кто устремляется навстречу этому величественному будущему и гордится тем, что способен его предугадать? Даже в нашу дряхлую и бессильную эпоху поэты все еще представляют нам порой бледные отблески пророческого духа, который проявляется в их даровании предвосхищать языки и чисто говорить на них еще до того, как языки эти образуются вполне, — подобным образом и люди духа испытывают иногда минуты восторга и вдохновения, которые переносят их в будущее и позволяют предузнавать далекие события, еще только зреющие в лоне времени.
Иностранец в России — тема отдельная, часто болезненная для национального сознания. На всякую критику родных устоев сердце ощетинивается и торопится сказать поперек. Между тем, иногда только чужими глазами и можно увидеть себя в настоящем виде.…Укоризненная книга французского мыслителя, как это часто бывает с «русскими иностранцами», глядит в корень и не дает сослать себя в примечания.
Книга французского консервативного мыслителя и роялистского государственного деятеля графа де Местра (1754–1821) представляет собой одну из первых в мировой литературе попыток критического философско-политического осмысления революции 1789 года, ее истоков и причин, роли вождей и масс, характера и последствий. И поныне сохраняют актуальность мысли автора о значении революций в человеческой истории вообще, о жгучих проблемах, встающих после «термидоризации». На русском языке это считающееся классическим произведение печатается впервые за двести лет после его «подпольного» появления в 1797 году.
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.