Самый лучший враг - [32]

Ирка вздохнула и решила больше об этом не думать.

– Я подслушала интересный разговор, – вспомнила она. – Один молодой человек вез девушку на раме велосипеда и говорил ей: «Ты такая красивая! Можно я поцелую тебя в позвоночник?»

Ирка стала ждать улыбки, но дождалась только вежливой паузы.

– И… – спросил Багров. – Что тут такого-то?

– Прости, – сказала Ирка. – Я забыла, что ты некромаг.

– Прощаю, – махнул рукой Матвей. – Главное, чтобы позвоночник не был отдельно от девушки, а остальное, я считаю, сущие мелочи.

Отталкиваясь пальцами от стены, Ирка раскачивалась на гамаке. Багров смотрел на нее, и выражение его лица было трудноопределимо.

– В детстве, – задумчиво сказал он, – если кто-то ставил точку на листе, на котором я рисовал… хотя бы маленькую точку… я разрывал этот лист в клочья, потому что это был уже не мой лист. Понимаешь? А теперь ты вот спишь так нагленько в моем свитере, записываешь номера своих телефонов в моем – понимаешь, в моем! – блокноте, а я ни блокнот не разрываю, ни свитер не выбрасываю! Ну разве это не чудо?

– Это свидетельство твоего глубочайшего гуманизма! – похвалила Ирка, быстро взглядывая на него. – Кстати, если ты сегодня такой великодушный, я тебя порадую. Помнишь, ты вчера промочил свои новые кожаные ботинки?

Багров напрягся, ожидая продолжения. Ирка молчала.

– Ну? – поторопил он.

– Да ничего «не ну»! Я хотела, чтобы Огнедых их просушил, а он их немножечко прожег.

– В каком месте? – спросил Матвей, вскакивая.

– Да, в общем, уже ни в каком, – сказала Ирка примирительно. – Ты не огорчен?

Багров мученически закрыл глаза.

– Нет, конечно, – сказал он. – Признаться, новые ботинки мне не нравились. Я совершенно напрасно провел в магазине три часа, выбирая их. А уж покрывать их каждый вечер кремом – это была сущая блажь…

– Зато мы Арчибальда выселили, – напомнила Ирка.

– Да, – согласился Багров. – Хоть чему-то можно радоваться…

Домовой Арчибальд, заявившийся недавно, чтобы проведать Огнедыха, застрял у Ирки и Багрова на целую неделю. И эта неделя превратилась в круглосуточный вынос мозга. Под мороком четырехлетнего ребенка Арчибальд таскался за Иркой и Багровым с утра до вечера и искал ссор.

– Вон тот мужик на меня косо посмотрел! – жаловался он на прохожего, мелькнувшего метров за сто. – Та машина бибикнула! Столб пнул меня по ноге! Вон та вот собака с балкона попыталась на меня гавкнуть!

– И ты на нее полай! – советовала Ирка.

Арчибальд не лаял. Вместо этого он замирал и из его ушей струйками начинал валить пар.

– А сейчас что? Никого же рядом нет! – удивлялась Ирка.

– Ну и что! Зато тут воточки на заборе написано «дурак»!

– И?

– Что «и»? Плохое слово написано! Читать умеешь?

– И ты решил, что за год до твоего появления кто-то узнал, что ты здесь появишься, и высказался по этому поводу?

– Очень смешно!.. Никакого уважения к старому домовому! – обижался Арчибальд.

И вот теперь он наконец съехал, и Ирка с Матвеем убедились, что счастье – ощущение контрастное. Не ешь два дня – и корка хлеба станет для тебя радостью. Проживи неделю с Арчибальдом – и будешь радоваться даже хмурому московскому утру.

Внезапно Иркин слух был потревожен новым, вкрадчивым звуком. Она скатилась с гамака. Рука привычно нашарила прислоненную к стене рунку.

– Тшш! – прошептала она. – Кто-то идет!

И правда, спустя секунду снизу прилетел камешек и несильно стукнул в окно Приюта Валькирий. Держа наготове палаш, Матвей открыл люк и выглянул. По тому, как расслабилась его спина, Ирка поняла, что ничего опасного он не усматривает.

– Это ко мне! – сказал он и скользнул вниз по канату.

Ирка сверху увидела, что он разговаривает с длинным парнем, похожим на сломанную удочку. Это был маг, выгнанный из Тибидохса. Избавиться от него не было никакой возможности. Каким-то образом пронюхав о Матвее, он теперь то и дело являлся к нему и умолял, чтобы Матвей его укусил. Он почему-то решил, что если некромаг его укусит, то он тоже станет некромагом. Матвею же кусать его не хотелось. Ну просто ни за какие дырки от бублика.

Вот и сейчас вскоре стало ясно, что слова «нет» длинный парень не понимает. Повторяет одно и то же как попугай, надеясь взять измором.

– Всё! Сейчас карму испорчу! – предупредил Багров и, приподняв руки, пропустил между пальцами пару молний. Лужайка под ногами у долговязого зашевелилась костями всех зверей и птиц, что нашли здесь свой конец за долгие столетия. Кости были страшные. Многие уже и на кости не походили: просто чудилось, что земля шевелится.

Маг, хрипя от ужаса, дунул с места бегом и скрылся в лесочке.

– А ты умеешь портить карму? – спросила Ирка, когда Багров забрался по канату в Приют.

– Неа, – отозвался тот. – Если честно, я даже смутно помню, что это такое. Но народ пугается.

– Не будь эгоистом! Укуси мальчика! – предложила Ирка.

– Я молодых людей не кусаю. Только девушек, и исключительно прекрасных. Но если он продолжит приставать, я позову знакомого людоеда с Лысой Горы по прозвищу Кетчуп с Майонезом. Вот уж кто тяпнет его с истинным удовольствием!

Держа в руках газовую горелку (сейчас она напоминала тапку), Ирка ласково поливала струей пламени сидящего в раковине Огнедыха. Засними это кто-нибудь на телефон и выложи в Интернет, защитники животных замучили бы Ирку гневными комментариями, обвиняя ее в сжигании миленькой ящерицы. На самом же деле это был обычный душ, который Огнедых обожал. Учитывая, что зима была холодная, Ирке приходилось согревать его так раза три в день. В остальное время он, свернувшись, спал внутри керосиновой лампы.