И что в анархистском обществе существуют эффективные способы решения конфликтов, которые могут случиться с каждым, которые возникают в повседневной жизни, а также – что более существенно – способы борьбы с неисправимыми злодеями или людьми, не умеющими держать себя в руках.
Я уверен, что даже сейчас среди нас не так уж много неисправимых нарушителей спокойствия, и что большинство из них не могут быть переубеждено, вылечено и обуздано; или пристыжено и бойкотировано; или изгнано из города, или, в самом крайнем случае, даже умерщвлено – и я принимаю это, как, несомненно, принимали все примитивные общества. И это лучше, чем ставить под угрозу анархизм утверждениями о том, что все хотят жить или пытаются жить – как будто кто-то вообще хотел бы так жить, или, по крайней мере, кто-то хотел бы иметь дело с живущим таким образом человеком. Неизбирательная толерантность была распространена среди Детей Цветов. Если выбирать между Ганнибалом Лектером и анархией, я предпочту анархию минус Ганнибал Лектер.
Но этот вопрос довольно глуп. Один из величайших парадоксов государственного общества заключается в том, что государство гораздо хуже защищает нас, чем мешает нам защищаться самостоятельно.66 Как говорил Фрэнсис Бэкон, где у вас был один враг, теперь два. И лучше всего государство защищает само себя. При анархии останется только один враг и вы, и ваши друзья, и сторонники анархии будут иметь дело с общим врагом, испытывая чувство солидарности, как говорил Дюркгейм!
То, что Бэкон назвал самосудом, лучше, чем отсутствие правосудия вообще. Мне нравится, что в моём суде есть что-то от дикой природы. Несмотря на все свои недостатки, вершить закон своими руками может стать источником удовлетворения и даже восторга, которых вы не обретёте посредством системы. И раньше, и сегодня я настаиваю, что месть это не только рефлексивный, эмоциональный всплеск. Но она также не есть результат лишь холодного анализа затрат и выгод. В ней присутствует эмоциональное измерение, но почему бы и нет? Она так же выразительна, как и действенна. Месть имеет свойство вдохновлять. Наряду со справедливостью месть включает в себя и радость. И не является ли анархизм единственной политикой радости?
