Самое время для любви - [39]

Чарльз потянулся к докладу, лежащему на полу.

– Вероятно, именно поэтому следует пойти Гудвину навстречу.

Мэгги оказалась проворнее и наступила на папку ногой, пока Чарльз не поднял бумаги.

– Боюсь, после прочтения этих строк уже не будет пути назад. Боюсь, после того, как ты поймешь, какие методы и технологии надо использовать, чтобы собрать действующего «Скитальца», ты не сможешь изменить свою судьбу одним простым решением. Боюсь, что узнав содержимое этих материалов, ты минуешь точку невозврата.

Чарльз опустился на пол, прислонился спиной к стене и устало снял черные модельные туфли.

– Мэгги, ты и представить себе не можешь, до чего сильно я хочу заглянуть в эти отчеты.

– В самом деле? – спросила Мэг, усевшись рядом. – Даже зная, что через семь лет ты будешь готов продать душу за возможность никогда не владеть той информацией?

Он промолчал.

– Если бы Чак оказался прямо здесь и сейчас, – продолжила Мэг, – то призвал бы тебя собрать все твои заметки о путешествиях во времени и выкинуть на помойку. Пока в твоих силах покончить с этим раз и навсегда ради всеобщего блага. Прямо здесь. Прямо сейчас. Все, что нужно сделать – принять такое решение. Больше никаких разработок перемещений во времени. Тебе надо вернуться в университет, получить медицинскую степень и целиком погрузиться в поиски лекарства от СПИДа. Или рака. Или еще какой-то страшной болезни. Чего-то полезного, что не может быть использовано в качестве оружия недобросовестными людьми.

– Если я это сделаю, – тихо заметил Чарльз, – если приму такое решение прямо здесь и сейчас, ты никогда больше не увидишь Чака.

– Знаю, – кивнула Мэг, чувствуя, как в глазах закипели слезы.

– А что, если все не так просто?

Чарльз повернулся к ней, взял за руку и переплел их пальцы.

– Что, если Чак что-то забыл, чего-то не предусмотрел? Что, если существует какой-то способ остановить «Мастер-9», не отказываясь от выстраданных изысканий? – спросил он. – Мэгги, мне надо с ним поговорить. Необходимо придумать, как потихоньку выбраться отсюда, чтобы где-нибудь встретиться с Чаком и вместе поразмыслить, как совместить эти две задачи.

Мэгги посмотрела в темно-карие напряженные глаза. Глаза Чака.

– Почему это так важно для тебя? – прошептала она. – Почему ты отчаянно трудишься над перемещениями во времени? Какое происшествие заставляет тебя неистово стремиться вернуться в прошлое и все изменить?

И тут же ясно увидела, как Чарльз эмоционально отступил. Лицо сразу стало невыразительным, в глазах словно захлопнулись ставни. Ничего он не расскажет, это очевидно. Мэгги охватило бешенство.

– Ты точно такой же, как он, – процедила она, выдернув руку. – Невероятно замкнутый и любые, даже незначительные подробности держишь при себе.

До того захотелось ударить упрямца, что Мэг отошла подальше от искушения, подхватила отчеты и прижала к груди, потом уселась в самом дальнем углу крошечной каморки.

– Ну, о чем думаешь, малыш Чарли? Вполне вероятно, что завтра ради тебя я пожертвую жизнью, причем уже во второй раз. По крайней мере, мог бы оказать мне любезность, ответив на кое-какие вопросы!

Отрешенность в глазах Чарльза сменилась шоком.

– Во второй раз?!

– Я уже приняла пулю вместо тебя, – отрезала Мэг. – В будущем. Только на этот раз то же самое, вероятно, произойдет завтра. Самое меньшее, что ты можешь сделать – поговорить со мной и рассказать, ради чего я должна умереть.

Чарльз усиленно пытался переварить информацию.

– Ты знала, что уже погибла однажды, и все-таки застряла в ситуации, чтобы помочь Чаку? Чтобы помочь... Мне?

Мэгги прислонила голову к стене и смежила веки.

– Да, любовь забавная штука, правда, Чарли? Я влюбилась в Чака.

Потом открыла глаза и посмотрела на собеседника.

– И тебя тоже люблю, раз уж ты часть Чака… хотя, в отличие от него, ты ко мне равнодушен, – хохотнула она, что прозвучало скорее как рыдание. – Да и с чего тебе в меня влюбляться? Ты меня даже не знаешь. Подумать только, ведь через семь лет, будучи Чаком, ты меня полюбишь. Хотя конечно понадобится прыжок через семь лет, чтобы ты рискнул в этом признаться!

Чарльз молчал.

– Пожалуйста, – попросила Мэгги. – Расскажи хоть что-нибудь. Зажмурься и найди в себе ту частичку души, которая в будущем будет принадлежать мне. И поведай, почему вся твоя жизнь, с детских лет, посвящена разработке путешествий во времени.

Чарльз не шевелился. Даже не моргал.

Мэгги снова закрыла глаза, не в силах на него смотреть, с трепетом гадая, поделится ли он хоть чем-нибудь, чем угодно. Или вообще ничем.

– Я... – откашлялся Чарльз, – никогда и никому об этом не рассказывал.

Он либо продолжит, либо снова замкнется. Мэгги сидела совершенно неподвижно, боясь спугнуть момент.

– Когда мне было семь лет, – снова откашлялся Чарльз, – я... гм, понял, что жизнь движется по прямолинейной траектории. Если делаешь один поворот, то пропускаешь другой и… И наоборот.

Он затих, и Мэгги осознала, что он изо всех сил пытается подобрать простые и внятные слова, чтобы она все правильно поняла.

– Мне пришло в голову, что в любом направлении или дороге случаются… Моменты. Мгновения, которые либо оставляют человека на прежнем пути, либо сталкивают его на совершенно иную тропинку. Иногда эти моменты – или решения, если угодно, – кажутся абсолютно незначительными, но изменения, которые за ними следуют… кардинальны.