Самодержавие и либерализм: эпоха Николая I и Луи-Филиппа Орлеанского - [25]
После полудня государь отправлялся осматривать учебные заведения или присутственные места. Кроме прогулок, ежедневно в быстром темпе повторял сложные приемы с оружием, служившие ему своеобразной гимнастикой.
Обед для узкого семейного круга, начинавшийся в промежутке от пятнадцати до шестнадцати часов, проходил в маленькой столовой, украшенной фресками из Помпеи. Кроме Николая и его близких, еще лишь трое или четверо допускались к столу: Бенкендорф, Орлов, министр двора генерал князь Волконский, Паскевич, Мейендорф. Французский повар комментировал подаваемые блюда, а император, придумавший это, весело улыбался. Любимыми кушаньями монарха считались овощные супы, котлеты и каши в горшочках. Николай ел мало и быстро, пил только воду и ждал десерта, чтобы насладиться бокалом рейнского вина. Во время строгого поста его меню состояло из рыбы и овощей. По вечерам он чаще всего с большим удовольствием съедал суп «парментьер». Разговор за столом, как правило, велся по-русски или по-немецки. Говорили о дворцовых интригах, последних спектаклях, реже – о политике. После обеда Николай опять работал в кабинете, а в половине восьмого пил чай с семьей и готовился к вечернему выходу в «свет», в театр.
Если говорить о театре, то царь отдавал предпочтение французским труппам и итальянской опере. Приходилось ему посещать и традиционные маскарады в Большом театре и Дворянском собрании. «Приходилось», поскольку, по словам дочери, «Папа терпеть не мог балов и уходил с них уже в двенадцать часов спать»[138].
С большим удовольствием Николай Павлович, когда это позволял этикет, проводил вечера дома, на половине императрицы, в ее кабинете со стенами, обитыми красной узорчатой тканью, окна которого выходили на Неву. Здесь собирался узкий круг избранных. Сидя полукругом перед императорской четой, приглашенные пили кофе и беседовали. На первом месте была музыка, причем государь сам отлично играл на флейте и трубе. Занимались в семейном кругу также чтением русских и иностранных литературных новинок. В своих художественных вкусах монарх был сентиментален, предпочитал романы Жермены де Сталь, Эжена Сю, религиозные сочинения Шатобриана. Произведения Жорж Санд и аббата Прево считал фривольными и социально опасными, поэтому запрещал их печатание в России. Императрицу же все, связанное с Парижем, раздражало. Она не могла простить французам то, что при Наполеоне они оккупировали Пруссию. У нее на столе редко можно было увидеть французскую книгу. Наоборот, немецкая литература высоко ценилась в Зимнем дворце.
Впрочем, государь считал себя прежде всего руководителем литературы и искусства, нежели их ценителем. Его крупной заслугой перед искусством стало учреждение Императорского Эрмитажа. Богатое собрание художественных сокровищ, начатое Екатериной II, расширенное Александром I, по инициативе Николая превратилось в доступный публике национальный музей. С 1829 по 1850 г. собрание Эрмитажа пополнялось замечательными экспонатами из-за границы. По инициативе Николая и под его наблюдением была построена Пулковская обсерватория, Большой Кремлевский дворец в Москве, там же начато строительство храма Христа Спасителя, Исаакиевского собора в Петербурге, создан замечательный частный музей оружия в Царском Селе. При Николае двор стал одним из самых блестящих и пышных в Европе, однако в быту государь был очень умеренным. Если Луи-Филипп, став королем, с неохотой покинул пышный Пале-Руаяль, то симпатии Николая склонялись в пользу относительно скромного Аничкова дворца. Вот что писала об образе жизни Николая баронесса Фредерикс: «К самому себе император Николай I был в высшей степени строг, вел жизнь самую воздержанную, кушал он замечательно мало, большею частью овощи, ничего не пил, кроме воды, разве иногда рюмку вина, и то, право, не знаю, когда это случалось; за ужином кушал всякий раз тарелку одного и того же супа из протертого картофеля, никогда не курил, но и не любил, чтоб и другие курили. Прохаживался два раза в день пешком обязательно – рано утром перед завтраком и занятиями и после обеда, днем никогда не отдыхал. Был всегда одет, халата у него и не существовало никогда, но если ему нездоровилось, что, впрочем, очень редко случалось, то он надевал старенькую шинель. Спал он на тоненьком тюфячке, набитом сеном. Его походная кровать стояла постоянно в опочивальне августейшей супруги, покрытая шалью»[139]. Единственной его слабостью оказались шелковые носки, к которым он привык с детства[140].
Весьма активным, деятельным и трудолюбивым был и король Луи-Филипп, а распорядок его дня в целом походил на распорядок дня императора Николая.
Зимой и летом в семь утра король покидал свою спальню и со свертком одежды под мышкой, в сером рединготе до пят отправлялся в туалетную комнату и, как в свое время Людовик XIV, сам разжигал огонь в камине. Он очень тщательно заботился о своем теле, особенно о гигиене своих красивых зубов. Затем умывался и принимал первого человека за день – своего парикмахера Ришара. Только Ришару было позволено причесывать знаменитый хохолок Луи-Филиппа, над которым потешались парижские сорванцы и который так активно эксплуатировался карикатуристами.
