Сами боги - [16]

What of the Basque language?	Язык басков?
Bronowski wondered.	Броновский задумался.
And he used Basque as his guide.	И положил в основу своих исследований баскский язык.
Others had tried this before him and given up.	Он не был тут первым, но его предшественники после тщетных попыток в конце концов отступались от этой идеи.
Bronowski did not.	Броновский не отступился.

It was hard work, for Basque, an extraordinarily difficult language in itself, was only the loosest of helps.	Это была тяжелейшая работа, тем более что баскский язык, сам по себе на редкость трудный, оказался более чем скромным подспорьем.
Bronowski found more and more reason, as he went on, to suspect some cultural connection between the inhabitants of early northern Italy and early northern Spain.	Но чем дольше занимался Броновский своими исследованиями, тем тверже становилась его уверенность, что между древними обитателями северной Италии и северной Испании, несомненно, существовала определенная культурная связь.
He could even make out a strong case for a broad swatch of pre-Celts filling western Europe with a language of which Etruscan and Basque were dimly-related survivors.	У него набралось достаточно данных, чтобы построить убедительную гипотезу о широко заселявших Западную Европу пракельтах, язык которых явился предком и этрусского и баскского, хотя в своем дальнейшем развитии они очень разошлись.
In two thousand years, however, Basque had evolved and had become more than a little contaminated with Spanish.	К тому же следовало учитывать, что этрусский язык остановился в своем развитии, а баскский продолжал развиваться еще две тысячи лет, испытав при этом значительное воздействие испанского.
To try, first, to reason out its structure in Roman times and then relate it to Etruscan was an intellectual feat of surpassing difficulty and Bronowski utterly astonished the world's philologists when he triumphed.	Логически вывести, какова была его структура в эпоху Древнего Рима, а затем связать полученные результаты с проблемами этрусского языка -значило поистине совершить редкостный по трудности интеллектуальный подвиг, и понятно, что филологи всего мира были поражены, когда Броновскому удалось это сделать.
The Etruscan translations themselves were marvels of dullness and had no significance whatever; routine funerary inscriptions for the most part.	Правда, содержание памятников этрусской письменности оказалось удивительно неинтересным и для истории не дало почти ничего - чуть ли не все они были ритуальными надгробными надписями.
The fact of the translation, however, was stunning and, as it turned out, it proved of the greatest importance to Lamont.	Но сам факт перевода был ошеломителен и в ходе дальнейших событий послужил для Ламонта спасительной соломинкой.
-Not at first.	Однако далеко не вначале.
To be perfectly truthful about it, the translations had been a fact for nearly five years before Lamont had as much as heard that there were such people, once, as the Etruscans.	Честно говоря, Ламонт только пять лет спустя после прочтения надписей впервые узнал, что когда-то существовали какие-то там этруски.
But then Bronowski came to the university to give one of the annual Fellowship Lectures and Lament, who usually shirked the duty of attending which fell on the faculty members, did not shirk this one.	Затем Броновский был приглашен выступить с докладом на ежегодных чтениях в университете, и хотя Ламонт обычно пренебрегал своим долгом преподавателя и пропускал чтения, но на лекцию Броновского он пришел.
It was not because he recognized its importance or felt any interest in it whatever.	Не потому, что осознал важность темы или испытывал какое бы то ни было любопытство.

It was because he was dating a graduate student in the Department of Romance Languages and it was either that or a music festival he particularly wanted to avoid hearing.	Просто он тогда ухаживал за аспиранткой кафедры романских языков, и, не пойди он на чтения, ему пришлось бы отправиться на музыкальный фестиваль, а эта перспектива увлекала его еще меньше.
The social connection was a feeble one, scarcely satisfactory from Lament's point of view and only temporary, but it did get him to the talk.	Роман этот был мимолетным, и никаких серьезных намерений у Ламонта не было, но тем не менее на лекцию он попал из-за него.
He rather enjoyed it, as it happened.	Впрочем, лекция ему скорее понравилась.
The dim Etruscan civilization entered his consciousness for the first time as a matter of distant interest, and the problem of solving an undeciphered language struck him as fascinating.	Сама загадочная этрусская цивилизация возбудила у него лишь легкий отвлеченный интерес, зато идея расшифровки неизвестного языка показалась ему увлекательной.
When young, he had enjoyed solving cryptograms, but had put them away with other childish things in favor of the much grander cryptograms posed by nature, so that he ended in para-theory.	Подростком он любил решать ребусы, но потом оставил их вместе с прочими детскими забавами ради куда более сложных ребусов, которые предлагает природа, и в конце концов посвятил себя паратеории.