Самая высокая на свете гора - [25]
— Хорошо, что я не знала о его упражнениях на льду, — сказала она папе, — я отобрала бы коньки, и кто знает, мог ли бы он сейчас бегать.
Однако не всегда бываешь победителем. Не решались задачи по арифметике — подмывало списать у Юлька Ващука. Не запоминались стихи, и как же утром не хотелось вставать и отправляться в школу, а потом исподлобья посматривать на учительницу: вызовет — не вызовет, спросит — не спросит… и думать при этом: «Хорошо Юльку, всегда он все знает!»
Юлько умеет рисовать, хорошо рисует. Славко попробовал — не выходит у него.
— Жаль тратить бумагу, — смеялся папа, — попробуй лучше вырезать самолет. Вот тебе дощечка, нож — попробуй вырезать два крыла, хвост, пропеллер. И никогда не старайся делать что-нибудь потому, что это делают другие. Свое ищи.
Свое найти нелегко. Как отличить его среди бесчисленных вещей и дел, которые захватывают, влекут, а потом вдруг перестают нравиться? Мальчики хватаются за все интересное и не чувствуют, что время уходит, они обращаются с ним свободно, как со своей собственностью.
Но однажды Славко вдруг ощутил бег времени.
Он шел с мамой вверх по улице Мицкевича. Слева — парк, там карусель и в клетке павлин со сказочно красивым хвостом. Справа — детский сад, куда когда-то ходил и Славко. Он вдруг остановился у палисадника. Смотрел на яркие грибки в полоску, на пожелтевшую истоптанную траву, на струйку воды, льющейся из черного, свернутого в бухту шланга, — после захода солнца будут поливать цветы. Все выглядело точь-в-точь так же, как раньше, когда Славко ходил сюда. Замурзанная девочка склонила набок головку и показала ему язык — мальчик не улыбнулся; он вдруг притих, он не находил ни одного знакомого лица там, где еще недавно знал всех.
— О чем ты думаешь? — поинтересовалась мама.
— Сам не знаю… Детского сада больше не будет, — то ли спросил, то ли определил он. Раньше ему не приходило в голову, что чего-то может больше никогда не быть.
Он думал об этом и позже, но уже значительно отчетливее и сознательнее. Они были всем классом в природоведческом музее. Славко увидел мамонта. В деревянной клетке стоял скелет, прикрытый темно-серой, как будто просмоленной шкурой, но Славку представился живой мамонт. Грустный и задумчивый, он покачивал хоботом — осторожно, чтобы не развалить деревянную клетку, которая мешала ему пошевельнуться; на белой бумажке значилось: «Мамонт». И по-латыни: «Элефант». Мамонту, верно, было обидно, что к нему прицепили этикетку.
Мальчик не спешил дальше вместе со всеми к орлам и совам, набитым опилками, и к метеоритам, найденным в конце прошлого столетия. Он положил портфель на ступеньку, сел рядом и долго смотрел на то, что осталось от величественного, могучего животного, и виделось ему нечто древнее, непонятное, которое когда-то было подвижным, живым, сильным, а потом пропало, исчезло, и вот — нет его. Славко побывал в музее еще несколько раз. Ему всегда говорили: «Мальчик, экспозиция начинается вот здесь, налево», — но он приходил только к мамонту. Иногда ему казалось, что мамонт поймет его, стоит только заговорить и рассказать ему о себе, но он никому не признавался в этих мыслях, потому что сам понимал: все это только его собственная выдумка.
Мамонта он забыл, когда началось фехтование. Впервые попав на соревнование шпажистов, Славко вдруг подумал, что видит настоящих марсиан, — такими удивительными показались ему спортсмены в белых костюмах и масках. А потом он увлекся. Все приковывало внимание. Соревнования закончились, спортсмены расходились, а Славко все стоял, переживая увиденное. Он знал с первого же вечера: без фехтования ему теперь не обойтись. И как тогда, когда осмелился натянуть на больные ноги тяжелые башмаки с коньками, понимал, что надо добиться своего.
ДВОЕ ДЕТЕЙ И ГОРОД
На окраине, за углом последнего дома, свищет в два пальца озорной ветер, словно радуясь, что вырвался на волю из лабиринта узких и коротких переулков.
Девочка в синем сарафане моет окно. Стоит на подоконнике, на шестом этаже последнего в городе дома, и моет окно. А под ней плывет улица — аккуратная мозаика тротуаров, желтые спины троллейбусов, пестрые девичьи платья.
В вымытых стеклах повторяются облака, клочки неба, лоскут синего сарафана. Когда девочка двигает оконную раму, — небо, облака, сарафан — все колышется; от этого становится страшно, девочка кажется себе невесомой, как во сне.
Внизу прошли солдаты. Раз-два, раз-два. Зеленые плечи, черные сапоги на мостовой. Раз-два…
На белом мотороллере — коричневый негр…
На гнедой лошади — белокурый всадник. Стройный и сильный, даже сверху видно, как он строен, а лошадь так легко, так ловко переступает ногами, ну просто танцовщица на канате; она словно похваляется и всадником, и собственной живой красотой перед стенами, машинами и пешеходами.
На улице стоит мальчик, стоит и смотрит, как девочка моет окно; ему немного жутко, оттого что она висит над улицей, как ласточка в высоком гнезде, и хочется окликнуть ее: «Эй, Лили!» — и страшно спугнуть криком.
И потому он ждет, пока его наконец заметят. А потом машет рукой: не могла бы ты сойти вниз, Лили?
Герои повестей Нины Бичуя — люди творческие, деятельные, неравнодушные. Повесть «Апрель на лодке» учит материнской мудрости и посвящена теме воспитания детей. О сложных взаимоотношениях актеров и режиссеров небольшого провинциального театра рассказывают повести «Репетиция» и «Бенефис».
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.