Сама невинность - [101]

В её словах было слишком много правды, и это уязвляло.

— Я говорил тебе, что не из тех, кто женится, — защищаясь, возразил он.

— Ты хочешь, — продолжила говорить Софи, словно он и не перебивал её, — быть моим любовником до тех пор, пока один из нас не устанет от нашей связи и не положит ей конец, — подняв чайник, она поставила его на газовую горелку, посмотрела Мику в глаза и добавила: — В конце концов, разве не этого ты хочешь от каждой женщины, которую встречаешь?

— Проклятье, прекрати читать мои мысли! Ненавижу, когда ты это делаешь!

Не отвечая, Софи отвернулась от него. Ещё некоторое время он смотрел ей в спину, с горечью, подобной которой он не испытывал никогда прежде в своей жизни, понимая, что её сверхъестественные способности сработали идеально. Мик развернулся и пошёл к выходу из оранжереи, чувствуя себя самым настоящим, абсолютным ублюдком.

***

Софи знала, что всё сделала правильно. Но с его уходом боль в сердце не уменьшилась, наоборот, только стала сильнее.

— Я правильно поступила, — прошептала она, но в оранжерее не было никого, кто мог бы поддержать её решение.

Отвернувшись от окна, она взяла ножницы и направилась к высокой железной стойке, которой практически не было видно под множеством листьев и цветов увивающей её бугенвиллии[95]. Побеги этого растения нужно было срочно обрезать.

С каждым безжалостно отрезанным стеблем Софи напоминала себе, что для них с Миком нет будущего.

Я вторгаюсь в его потаённые мысли, и, подобно каждому мужчине, ему это ненавистно.

Всхлип.

Я знала, что он чувствует. Знала, и всё равно решилась.

Всхлип.

Но я не хочу, чтобы у нас была простая интрижка. Не вынесу этого.

Всхлип.

А, что если я забеременела? Он не хочет жениться на мне.

Всхлип.

На самом деле он ни на ком не хочет жениться.

Всхлип.

Он ждёт идеальную женщину. Женщину, которая не существует. Которая никогда и ничего не будет от него требовать, никогда не доставит проблем, никогда не будет раздражать. Которая всегда красива, всегда в хорошем настроении и хочет угодить, всегда страстна, всегда желанна.

— Удачи в поисках, — прошептала Софи.

Всхлип.

Он не любит меня.

Вот оно. Правда. Наконец она сказала это. Софи опустила взгляд на кучу стеблей, покрытых ярко-розовыми листочками, которые она только что срезала и которые лежали теперь у её ног огромным спутанным клубком. Затем подняла голову, посмотрела на почти голую железную стойку и разразилась рыданиями.

***

На следующий день большинство тех сотрудников Скотленд-ярда, которые служили в Управлении уголовных расследований вместе с Миком, пришли к выводу, что он заболел. Любой полицейский, когда-либо работавший вместе с Данбаром над одним и тем же делом, знал, что тот никогда не позволяет никаким событиям в личной жизни влиять на его работу. Так что все полицейские решили, что неспособность Мика сосредоточиться, невнимательность в разговорах, склонность выходить из себя из-за сущих пустяков вызваны какой-то физической хворью. Никому из них и в голову бы не пришло, что у Мика могут быть проблемы с женщинами. Особенно с Софи Хэвершем.

Большинство из тех, с кем он работал в Управлении, были поражены, раздражены, пришли в ярость, когда он привел мисс Хэвершем на то смехотворное собрание. Но, к их чести они также прекрасно поняли важность письма, полученного Софи по почте.

Многие из товарищей Мика были уверены, что он слишком разумен, чтобы ввязаться во что-либо романтическое с женщиной, которая является свидетельницей в ещё незаконченном расследовании и которая к тому же совершенно не в себе. Но некоторые думали иначе.

Всё это Мик узнал около одиннадцати часов вечера от сержанта Текера после того, как рявкнул на Генри из-за десятой чашки чая, которую тот принёс ему.

— Генри, чёрт возьми, зачем ты таскаешь мне чай?

Ответив, что чай полезен для заболевших, сержант объяснил, что несдержанное поведение инспектора в течение всего дня вызвало тревогу о его здоровье среди товарищей Мика. Текер также добавил, что некоторые полицейские верят, что у Мика интрижка с мисс Хэвершем.

После тех обвинений, которые Софи бросила ему в лицо прошлой ночью, слова Текера ударили по больному.

— У меня нет романа с Софи Хэвершем! — закричал он. — Я что, один понимаю, что она — наша единственная ниточка к убийце?

Ответный взгляд Текера был серьёзным и спокойным.

— Сэр, некоторые верят, что именно она убийца и что письма тоже написала она сама.

Совершенно бредовая и невозможная мысль, но Мик не собирался спорить и переубеждать Текера. Откинувшись на стуле, он потёр воспалённые глаза кончиками пальцев.

— Почему бы нам не закончить, сэр? — предложил Генри. — Уже достаточно поздно. На этаже никого не осталось, и меня беспокоит ваша хворь.

Мик знал, что не болен. Он просто разваливался на куски.

Отодвинув стул, Данбар поднялся.

— Ты прав, Генри. На сегодня пора заканчивать.

Вместе они вышли из кабинета и спустились по лестнице. На улице Мик свистом подозвал кэб и спросил Генри, не нужно ли подбросить того до дома. Сержант покачал головой.

— Нет, сэр, я живу недалеко, пешком пройти.

Тогда Мик назвал кэбмену адрес своей квартиры на Мейден-лейн, что, казалось, страшно удивило Текера.