ГЛАВА 16. СКОВАНЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ
27 августа. Вилла «Перла». Тодор Живков и Добри Джуров.
Тодор Живков в эту ночь не смог заснуть. Вечером в «Перлу» прикатил его старинный приятель и по совместительству министр обороны Добри Джуров. Из всех коллег это единственный человек, которому Тодор мог доверять. Если до разговора он ещё пребывал в благодушии, то чем дольше они беседовали, тем яснее становилось обоим, сколь глубока разверзшаяся перед ними пропасть. Однако, даже просидев всю ночь, придумать что-то стоящее они пока не сумели.
– Добри[192], а помнишь рейд в марте сорок четвёртого? Как мы ловко тогда заняли Копривщице[193]?
– Как не помнить! – Уставший Джуров клюёт носом, но не может дать слабину. – Славное было время! Мы тогда били, кого хотели. Сербов хотели – сербов били, греков хотели – греков били, даже немцев, и тем от нас доставалось.
– Тут, друже, ты загибаешь! – усмехается Тодор. Пока русские немчуру не побили, мы сидели тихо, как мыши под веником. И правильно, между прочим. Представляешь, что бы тут началось, если бы мы на полную катушку драться с немцами стали? Могло ведь вообще болгар не остаться. Сейчас не об этом. Я вспомнил про Копривщице не просто так. Помнишь, как ты спланировал операцию?
– Точно! Как же я сейчас это дело упустил, – с досадой хлопнул себя по лбу Джуров. – Это же чертячья военная хитрость. Я потом прочитал, что Наполеон так же обманул защитников Мантуи. Мы же тогда человек десять нарядили в царскую форму и устроили театр, будто бы их партизаны преследуют. Гарнизон по ним стрелять не стал, а потом поздно было – мы уже в город вошли.
– Можешь не трудиться, я же там был, – опять усмехается довольный Живков, – я теперь знаю, как нам надо поступить.
– Тошко! Не темни. – Усталый Джуров начинает злиться на боевого товарища, – рассказывай, что ты там придумал, да пойдём уже спать. Я уже веки пальцами держу.
– Идея проста как пять стотинок! Вспомни историю Болгарии. Как действовал царь Аспарух, когда пришёл сюда? – Тодор не ждёт ответа, а тут же отвечает сам. – Правильно! Он заключал союз то со славянами, то с аланами, то с ромеями, при этом участвуя в боях только кавалерией. Под тем простым предлогом, что у него пешего войска вообще нет. Ромеи были самыми сильными, но всех соседей достали, все народы мечтали получить помощь опытной конницы, против ромейских катафрактариев[194]. Никто из союзников не обратил внимания, что потери пешего войска всегда выше, а значит, мы теряли меньше сил, а наши и союзники, и противники теряли больше. Аспарух усилился так, что несмотря на малую численность своей орды, смог создать Болгарское царство. Вот и сегодня пришло время менять союзника. Это просто политика. Тем более, можно будет Леонида ещё раз предупредить…
– Не можно, а нужно предупредить! – вдруг встряхнулся, почти заснувший Джуров, – всё-таки СССР сейчас самое мощное в военном отношении государство, с самой сильной секретной службой. Если Андропов захочет устроить из Болгарии отбивную, то сделает это, не моргнув глазом. Помнишь, что они сделали с чехами десять лет назад?
– Согласен! Леонида предупредим. Он не поверит, он вообще не склонен доверять никому, но так хотя бы наша совесть будет чиста, и у него не будет повода обвинить нас в предательстве. Надо возвращаться к идее южно-славянской православной конфедерации в составе Болгарии, Сербии, Албании и Румынии. Словенцев и хорватов придётся отделять, они католики, а значит, будут всегда против остальных и на стороне запада. Албанцы, конечно, не православные и не славяне, но старина Энвер[195] с этим исламским мракобесием качественно разобрался. Я думаю, что во всей Албании сейчас ни одного мусульманина не найти. Чаушеску, хоть и православный, но будет возражать. Его мы дожмём, открыв ему печальные перспективы.
– Подожди, Тошко, а как же самая мощная фигура Балканской политики? Ты даже не упомянул «друга» Йошку[196]. Как так? Это же фигура, ого-го! Глава Движения Неприсоединения!
– На счёт фигуры ты прав! С Йошко трудно. Попробуем его купить! Предложим ему лидерство в новой конфедерации. Он же на этой идее самого Сталина переиграл.
– Постой! – Джуров вдруг просыпается. – Как же так? Мы должны простить сербам наши Пирот и Вранье? Тебя ни народ, ни общественность не поймёт.