Саломи - [25]

— А теперь, знаешь, что мне нужно?

— Не могу знать, господин князь!

— Дюжину шампанского! Так, Мито? А?

— Так, так Леуан, именно так! — с полной готовностью поддержал князя Мито. — Пить так уж пить! Люблю стоящих мужчин!

Мито подошел к роялю и начал пьяным тенорком напевать под фальшивый аккомпанемент Сандро.

Неугомонившийся Леуан снова стукнул кулаком по столу.

— А еще, знаешь, что мне нужно? — обратился он к невозмутимому официанту.

— Не могу знать, ваше сиятельство!

— Четыре порции шашлыка и четыре порции… девушек!

Услышав этот новый заказ, Мито залился смехом.

Сулико лишь улыбнулся, как чему-то само собой разумеющемуся, а Сандро, не переставая наигрывать на рояле, сказал заплетающимся языком:

— И это хорошо! И это идет! И это годится! И… бывает и так!..

Официанту не раз приходилось принимать от посетителей ресторана Вано подобные заказы, и он нисколько не удивился требованию Леуана.

Улыбнувшись в свою очередь, он неслышно вышел из кабинета.

С тяжелым сердцем проснулся Леуан на следующее утро в номере гостиницы.

С трудом вспоминал он различные подробности вчерашнего кутежа.

Какую-нибудь неделю живет он в Тифлисе, а от пятисот целковых, привезенных на этот раз из дому, остались жалкие гроши. Да и те он вчера истратил до последней копейки.

Ему даже не хватило четвертной расплатиться по счету, и он занял ее под расписку у самого хозяина ресторана. А сегодня еще, как назло, и за номер гостиницы надо платить не меньше двадцатки.

Ну, предположим, и здесь дело обойдется распиской, но ведь у него все равно ничего не останется на обратный путь.

Крепко призадумался князь.

Взлохмаченный, неумытый, ходит он из угла в угол и все размышляет да размышляет. «Нет, это не жизнь! — заключает наконец Леуан. — Ни разу не пожил я еще в Тифлисе в свое удовольствие, а осталась только половина отцовских земель. Нет! Распродавать и закладывать землю — это последнее дело. Лучше поднять арендную плату! Пусть осетины платят по-моему, если хотят жить на моей земле! А разве могут они не заплатить? Куда им податься? Ведь земля повсюду в руках алдаров, помещиков, князей! Кто же им даст землю задаром?»

Рассуждая так сам с собой, Леуан долго слонялся по номеру.

— Решено! — заявил он вслух. — Поеду и ровно втрое увеличу арендную плату. И так я слишком много прощал этим осетинам. Хватит! Разжирели они, а все только и слышишь: «Бедные мы, несчастные мы». Хватит! Еду!

Что было делать?

Пришлось побороть свою высокородную княжескую гордость и на этот раз снова усесться в вагон третьего класса.

Вокруг него — князя Леуана — серое мужичье!

От соседей пахнет не вином, а потом.

Слава богу, что ехать недалеко, а то прямо задохнешься!

«Чем ехать в одном вагоне с этим народом, лучше пешком идти!» — думает князь.

Наконец-то доехали.

Сейчас Леуан мечтал только об одном: чтобы на станции никто из знакомых не увидел, в каком вагоне он прибыл.

Не тут-то было!

Как нарочно, около вагона околачивается свирский алдар Росеб.

Леуан покраснел до ушей.

После взаимных пышных приветствий Росеб, нисколько не смущаясь, заявил:

— Порой неплохо поехать и в третьем классе! Все лучше, чем топать пешему!

Леуан, подумав, что Росеб говорит это, чтобы обидеть, оскорбить его, уже намерен был вознегодовать, но Росеб спокойно продолжал:

— Не сердись, Леуан! И со мной не раз это бывало… Что делать, когда прокутишь все наличные? Ведь не пешком же шагать, в самом деле?

— Сами мы виноваты, Росеб, — ответил ему мигом успокоившийся Леуан. — Избаловали своих мужиков. Пользуются нашей землей все равно что даром, да еще за аренду с них никогда вовремя не соберешь… Ну, этому больше не бывать! Приеду домой и тотчас же втрое подыму плату за землю…

— Не заплатят! — возразил ему весьма заинтересовавшийся планом Леуана Росеб. — Сразу втрое — много! Вот если вдвое — это пока будет в самый раз…

— Не заплатят, говоришь? А земля-то? Чья она? Моя или не моя? Моя! Так вот я и возьму за нее сколько захочу! Кому дорого — тот пусть идет куда глаза глядят! Нет, Росеб! Нечего слушать их вытье! Я решил больше не знать никакой жалости! Из глотки вытяну, что мне причитается! Ты еще услышишь, как я скручу их в бараний рог! Пойдем, дружище! В карманах у меня сегодня хоть шаром покати, так выпьем же за твой счет по бокалу-другому… Поверь, еле-еле на дорогу хватило… Да и то, вспомнить стыдно, — в третьем классе…

И они отправились в станционный буфет.

По княжескому приказу стражники, служившие у Леуана, мигом обскакали все селения, расположенные на еще не распроданных землях, и объявили крестьянам:

— Плата за землю увеличивается втрое. Кто не согласен арендовать за такую плату, может убираться куда хочет, не позже, чем через две недели. Кто останется, должен подписать новый контракт с князем Леуаном…

Во всех девяти селениях нашелся только один-единственный крестьянин, отважившийся вместе с женой и двумя малыми детьми покинуть свою саклю.

— Оставайтесь, воля ваша, — оказал он своим односельчанам. — А я уйду. Нет больше моих сил таскать княжеское ярмо, будь же оно проклято на веки веков! Лучше уж мы все четверо помрем с голоду…

И ушел.

А все остальные согласились на новую кабалу.