Сакалиба - [8]
посвящены событиям тех времен и основаны на более ранних источниках. Сравнение их с
фрагментами 2-6 позволяет сделать некоторые наблюдения относительно хронологии
интересующей нас проблемы. Мы видим, что в IX - первых десятилетиях XI в. слово
саклаби еще не утратило своего этнического смысла; с другой стороны, к концу XI -
началу XII в. трансформация этого понятия заметна уже вполне отчетливо. Для конца XI в.
у нас есть и первый пример того, что человека именовали саклаби именно потому, что он
был евнухом. Ибн 'Изари (конец XIII - начало XIV в.) называет саклаби евнуха
Мубашшира, правившего на Балеарских островах в 1093-1114 гг. [263, с. 239]". Из других
источников, однако, мы узнаем, что Мубашшир происходил из поселения Кал'ат Химйар в
окрестностях Лериды; еще ребенком попал он в плен к каталонцам, которые оскопили
его19. В данном случае, конечно, слово саклаби не может иметь иного значения кроме
<евнух>20. В то же время, трансформация понятия саклаби произошла, разумеется, не в
одночасье, а постепенно. Из приведенных выше слов Ибн Макки (фрагмент 2) можно
заключить, что название саклаби применялось к чернокожим евнухам уже в конце XI -
начале XII в., однако иные мысли вызывает одно высказывание его современника Ибн ал-
Лаббаны (ум. в 1113 г.), придворного поэта, который сначала восхвалял 'аббадидского
правителя Севильи ал-Му'тамида (1069-1091), а когда тот был свергнут альморавидами, стал воспевать упомянутого выше Мубашшира. Когда ал-Му'тамид, отправленный
альморавидами в ссылку, умер в 1095 г. в Агмате, Ибн ал-Лаббана с удивлением заметил
(высказавшись рифмованной прозой), что его бывшего господина на похоронах именовали
просто <чужеземцем> <...после великолепия его власти, обширности владений, многочисленности его сакалиба и чернокожих слуг и его величия>21. Фрагмент ясно
показывает, что поэт не зачислял чернокожих слуг в сакалиба, т.е. в конце XI в. это еще не
стало общепринятым. Точно так же невозможно отождествлять понятия саклаби и
<евнух> в воспоминаниях современника Ибн ал-Лаббаны и ал-Му'тамида последнего
зиридского правителя Гранады 'Абдуллаха (1073-1090), также свергнутого альморавидами.
Описывая обстановку в Гранаде накануне сдачи города вождю альморавидов
Йусуфу Ибн Ташфину (сентябрь 1090 г.), 'Абдуллах подробно останавливается на
отношении к предстоящей капитуляции различных социальных и придворных групп. При
этом он упоминает и о слугах-гакшш-ба, которых ставит в один ряд с рабами-инородцами
('абид а'ладж), а не с упомянутыми втом же фрагменте дворцовыми евнухами [145, с. 151].
Можно предположить, что процесс трансформации понятия саклаби, начавшись во второй
половине XI в., развивался постепенно и завершился к середине следующего столетия.
Тогда-то и появилось высказывание аз-Зухри, обозначенное выше как фрагмент 3.
Какие мысли навевает такая хронология? С одной стороны, весьма интересной в этой
связи была бы параллель с греческим языком, где слово окА.а[ОД начинает приобретать
значение <раб> тоже со второй половины XI в.22 Было бы, наверное, бездоказательно
усматривать в этих двух явлениях взаимосвязь, но небезынтересно отметить, что надпись, на которую ссылается Х.Кепштайн, происходит с юга Италии, тогда как Ибн Макки,
первый арабский автор, указавший на изменение значения слова саклаби, писал в конце XI
- начале XII в. на Сицилии. Но хронология приводит и к еще одному интересному
наблюдению. Как мы увидим далее, после 30-х годов XI в. число упоминаний о сакалиба
резко сокращается. Логично поставить вопрос, не произошло ли изменение значения
понятия саклаби тогда, когда самих сакалиба в мусульманском мире уже почти не стало. В
это время слово сакалиба, чтобы продолжать оставаться в употреблении, должно было
изменить свое значение, что и произошло: в эту категорию стали включать всех, в том
числе и чернокожих евнухов. Вместе с тем нет впечатления, что происшедшая перемена
действительно приобрела всеобщий характер. Хотя расширение значения понятия
сакалиба должно было выразиться в его применении к большему, чем раньше, числу
людей, упоминания о сакалиба в источниках стали до крайности редкими; употреблялись
понятия хадим, хаси и т.д. В толковых словарях арабского языка слово саклаби по-
прежнему интерпретировалось как <выходец из народа сакалиба>, а не как <евнух> [267, т. 6, с. 298; 307, т. 1, с. 82]; так же оно толкуется и в справочниках по нисбам [249, т. 2, с.
58; 195, с. 161]. Изменение коснулось, по всей вероятности, разговорного языка, о котором
писали Ибн Макки и Ибн Хишам ал-Лахми, причем, если судить по приведенным выше
фрагментам, прежде всего на западе мусульманского мира.
Установив приблизительно хронологическую границу трансформации понятия сакалиба -
начиная со второй половины XI в., - мы вправе задаться вопросом, какое значение имело
слово саклаби применительно к невольнику до этого времени, кем были спути-сакалиба, упоминаемые в источниках. По-видимому, это были слуги, но особой категории,
своеобразие которых заключалось в их происхождении. Значение чисто социальной
категории слово сакалиба пока еще не имело. Известно лишь несколько случаев, когда
Монография представляет собой очерк ряда ярких и одновременно слабо изученных эпизодов многовековой истории Арабского Востока. При том, что на страницах монографии дана широкая панорама истории арабов в эпоху Античности, Средние века и Новое время, основным центром притяжения авторского внимания является проблема пространств в арабо-мусульманской истории. Как воспринимали арабов античные авторы и что мы знаем о структуре, перемещениях и свершениях арабских племён доисламской поры, как описывали арабские авторы земли, лежавшие за пределами Дар ал-ислам, и как воспринимали пришедших оттуда чужаков, как в арабской географической литературе сочетались реальные знания и мифологизированные представления, как сосуществовали номадическое и городское пространства на мусульманском Западе и как структурировалось пространство мечетей ал-Андалуса, как выстраивались социальные и смысловые пространства арабского мира в позднее Средневековье и в Новое время — все эти вопросы рассматриваются авторами монографии на материале конкретных исторических казусов.
Настоящая работа представляет собой попытку реконструкции истории государства Лахмидов, существовавшего в период со второй половины III по начало VII вв. в юго-западной части современного Ирака. Правители Лахмидской династии обладали властью над рядом арабских племен, в том числе и живших в Аравии, но в то же время подчинялись царям Сасанидской державы и служили им как наместники. В работе представлена политическая история Лахмидского государства, сделаны наблюдения и обобщения относительно его развития.
сакалиба исламской литературы — бывшие воины славянских контингентов византийских армий, перешедшие в ходе боев в Малой Азии на сторону мусульман, а также невольники славянского происхождения, привезенные на Восток из славяно-германского региона, Чехии, русских земель, с Балкан. Каждая из этих групп имеет свою историю. Предпринятое в работе комплексное изучение средневековых восточных и западных материалов дало возможность установить общие закономерности истории сакалиба, а также сделать ряд наблюдений относительно истории исламского мира, Европы, Руси.
Утраченное время. Как начиналась вторая мировая война. Сокращенный перевод с английского Е. Федотова с предисл. П. Деревянко и под редакцией О. Ржешевского. М., Воениздат, 1972 г. В книге известного английского историка подробно анализируются события предвоенного периода. На основании архивных документов, мемуаров видных государственных и политических деятелей, а также материалов судебных процессов над военными преступниками автор убедительно вскрывает махинации правящих кругов западных держав, стремившихся любой ценой направить гитлеровскую агрессию против СССР. Автор разоблачает многие версии реакционной историографии, фальсифицирующей причины возникновения второй мировой войны.
В числе государств, входивших в состав Золотой Орды был «Русский улус» — совокупность княжеств Северо-Восточной Руси, покоренных в 1237–1241 гг. войсками правителя Бату. Из числа этих русских княжеств постепенно выделяется Московское великое княжество. Оно выходит на ведущие позиции в контактах с «татарами». Работа рассматривает связи между Москвой и татарскими государствами, образовавшимися после распада Золотой Орды (Большой Ордой и ее преемником Астраханским ханством, Крымским, Казанским, Сибирским, Касимовским ханствами, Ногайской Ордой), в ХѴ-ХѴІ вв.
Одними из первых гибридных войн современности стали войны 1991–1995 гг. в бывшей Югославии. Книга Милисава Секулича посвящена анализу военных и политических причин трагедии Сербской Краины и изгнания ее населения в 1995 г. Основное внимание автора уделено выявлению и разбору ошибок в военном строительстве, управлении войсками и при ведении боевых действий, совершенных в ходе конфликта как руководством самой непризнанной республики, так и лидерами помогавших ей Сербии и Югославии.Исследование предназначено интересующимся как новейшей историей Балкан, так и современными гибридными войнами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда мир затаил дыхание…Прошло уже более 25 лет с окончания холодной войны, возраст целого поколения. Она началась более 75 лет назад, в 1944 — задолго до того как последние выстрелы Второй Мировой эхом разнеслись по пустошам Восточной Европы — с жестокой гражданской войной в Греции. Линии фронтов больше не рисуют, но они сохраняются в таких конфликтных зонах как Ирак, Сирия, Сомали и Украина. В эру массового производства АК-47 и ICBM, одной из таких горячих точек была Куба.Возможно, не с точки зрения потерь, а с точки зрения престижа и положения в мире, вторжение в заливе Свиней в 1961 г.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.