Сакалиба - [10]
8 Определить, о каком острове идет речь, практически невозможно, ибо сам аз-Зухри имел
о нем лишь очень приблизительное понятие. В данном фрагменте С.какин (по другому
написанию - С.канин) - один из островов Индийского моря (Бахр ас-Синд), но несколько
ранее автор помещает его на самый край света, за сказочным островом Бак Вак [133, с.
295]. Между тем прототипом мифического С.какипа был, скорее всего, какой-нибудь из
островов Красного моря или, может быть, Сокотра, где арабские пираты устроили себе
опорный пункт.
' Т.Левицкий ссылается здесь на рукопись № 271, хранящуюся в Лейдене и недоступную
мне.
10 О значении слова фитйан (ед. фата) см. прим. 6.
" Перевод <слуги> условен, ибо в арабском тексте стоит хадам, а это слово, как показал Д.
Аялон, в средние века часто обозначало евнухов [412; 413].
13 Обычное значение термина васиф - слуга, но в источниках по истории мусульманской
Испании он обозначает и евнуха. У Ибн Хаййана, например, мы читаем: <...что со мной?
Вижу я тебя без скопца-васифа, стоящего с тобой рядом и охраняющего тебя...>[ 117, с.
40]. Хотя временами вусафа путают с сакалиба, по-видимому, как евнухов (см. напр.: 117, с. 4, 132; 251, ч. 1, с. 101), во время дворцовых церемоний они стояли особой шеренгой, отдельно от сакалиба, хотя и рядом с ними [276, с. 51, 119, 184, 198, 230; 41, т. 1, с. 251].
13 Прилагательное, входившее в состав арабского имени и указывавшее на связь
(например, происхождение) человека с тем или иным местом или народом, например ал-
Андалуси (андалусец), ас-Сикилли (сицилиец), ат-Турки (тюрок) и т.д.
14 Родным языком отца Насра, как мы узнаем из источников, был испанский [112, с. 111-112]. Можно возразить, что у Ибн ал-Фаради (ум. в 1013 г.) упоминается некий Наср ас-
Саклаби, носивший, как и евнух 'Абд ар-Рахмана II (822-852), куийу (прозвище) Абу-л-
Фатх [272, т. 2, с. 157; № 1493]. Но следует ли обязательно идентифицировать этих двух
слуг? В некоторых случаях идентификация слуг, упоминаемых у Ибн ал-Фаради, со
слугами, о которых говорится в других источниках, невозможна. Так, в одном месте Ибн
ал-Фаради упоминает о некоем Афлахе, клиенте кордовского халифа 'Абд ар-Рахмана III
[272, т. 1, с. 83, М° 262]. В то же время Афлахом назывался известный вольноотпущенник
'Абд ар-Рахмана III, который служил в войске и часто принимал участие в походах. Но
данные источников позволяют нам заключить, что речь идет не более чем о совпадении.
Афлах, упомянутый у Ибн ал-Фаради, в 337 г.х. (11 июля 948 - 30 июня 949 г.) уехал на
Восток, тогда как вольноотпущенник-полководец умер в 321 г.х. (1 января - 22 декабря 933
г.) [120, с. 330]. Ибн ал-Фаради и Ибн Хайй-ан говорят, следовательно, о разных людях.
При этом, зная интересы авторов, можно сказать, что Ибн ал-Фаради пишет об
андалусских факихах, историки - о людях, принимавших участие в политической жизни. О
Насре Ибн ал-Фаради сообщает лишь то, что он рассказывал хадисы со слов некоего 'Абд
ар-Рахмана Ибн Асада ал-Казаруни ал-Макки, не сообщая при этом никаких дат. Наср, служивший 'Абд ар-Рахману И, занимался отнюдь не рассказом хадисов, а службой во
дворце, причем принимал весьма активное участие в политической жизни. Известен он
прежде всего как влиятельный придворный евнух, участвовавший в отражении нападения
норманнов в 844 г. и погибший впоследствии в результате неудачной попытки отравить
своего повелителя. Если мы будем придерживаться идентификации этих двух людей, как
тогда объяснить, что Ибн ал-Фаради ни словом не упоминает о таких известнейших
фактах из его жизни? Видимо, речь идет все-таки о разных людях - придворном евнухе
Насре с неизвестной нисбой и Насре ас-Саклаби, рассказывавшем хадисы. Но как тогда
объяснить, что оба слуги носили кунйу Абу-л-Фатх? Если мы просмотрим наиболее
важные испано-мусульманские сборники биографий ученых, то обнаружим в них двадцать
три человека по имени Наср [272, т. 2, с. 157, J* 1491-1493; 322, с. 234, № 835-838; 252, с.
636-637, № 1395-1400; 78, с. 461-462, № 1390-1393; 240, т. 2, с. 211-213, № 579-590; 29, с.
199-200, № 180,181]; двенадцать из них носили кунйу Абу-л-Фатх. Следующая по частоте
употребления кунйа - Абу 'Амру - обнаруживается всего три раза. Такие подсчеты
показывают, что сочетание имени Наср и кунйи Абу-л-Фатх встречалось в мусульманской
Испании намного чаще, чем какое-либо иное. Возможность того, что два слуги по имени
Наср носили одну и ту же кунйу, следовательно, весьма высока, и вероятность совпадения
не дает возможности с уверенностью отожествить евнуха 'Абд ар-Рахмана II с евнухом-
хади-соведом. Между прочим, у Ибн ал-Фаради упоминаются еще три человека по имени
Бадр, из которых двое именуются ас-Саклаби; все они носят кунйу Абу-л-Гусн, но
остаются при этом разными людьми [272, т. 1,с. 96, №294-296].
" О фаррашун см.: 288, т. 3, с. 341.
16 Кутама - моя поправка от Клана, что мы видим в тексте рукописи. Автор, очевидно, имел в виду не арабское племя кинана, а берберское племя кутама, воины которого
составляли основу фатимид-ского войска. При этом они составляли в войске особый
корпус (та'и-фа), и автор отделяет их здесь от остальных берберов.
Монография представляет собой очерк ряда ярких и одновременно слабо изученных эпизодов многовековой истории Арабского Востока. При том, что на страницах монографии дана широкая панорама истории арабов в эпоху Античности, Средние века и Новое время, основным центром притяжения авторского внимания является проблема пространств в арабо-мусульманской истории. Как воспринимали арабов античные авторы и что мы знаем о структуре, перемещениях и свершениях арабских племён доисламской поры, как описывали арабские авторы земли, лежавшие за пределами Дар ал-ислам, и как воспринимали пришедших оттуда чужаков, как в арабской географической литературе сочетались реальные знания и мифологизированные представления, как сосуществовали номадическое и городское пространства на мусульманском Западе и как структурировалось пространство мечетей ал-Андалуса, как выстраивались социальные и смысловые пространства арабского мира в позднее Средневековье и в Новое время — все эти вопросы рассматриваются авторами монографии на материале конкретных исторических казусов.
Настоящая работа представляет собой попытку реконструкции истории государства Лахмидов, существовавшего в период со второй половины III по начало VII вв. в юго-западной части современного Ирака. Правители Лахмидской династии обладали властью над рядом арабских племен, в том числе и живших в Аравии, но в то же время подчинялись царям Сасанидской державы и служили им как наместники. В работе представлена политическая история Лахмидского государства, сделаны наблюдения и обобщения относительно его развития.
сакалиба исламской литературы — бывшие воины славянских контингентов византийских армий, перешедшие в ходе боев в Малой Азии на сторону мусульман, а также невольники славянского происхождения, привезенные на Восток из славяно-германского региона, Чехии, русских земель, с Балкан. Каждая из этих групп имеет свою историю. Предпринятое в работе комплексное изучение средневековых восточных и западных материалов дало возможность установить общие закономерности истории сакалиба, а также сделать ряд наблюдений относительно истории исламского мира, Европы, Руси.
Средневековые японские шпионы и диверсанты Ниндзя, и их загадочное, профессиональное искусство –- Нин-Дзюцу, относятся к наименее исследованным областям. История изучения этого феномена на западе, не насчитывает и пятидесяти лет. Она берет свое начало – с небольшой заметки в журнале «Newsweek» на 3 августа 1964 года. Автор этой небольшой статьи, рассказывал о волне «ниндзямании», захлестнувшей Страну Восходящего Солнца, вкратце сущность и методы нин-дзюцу, и даже представлял последнего мастера этого загадочного искусства Фудзиту Сэйко.
В томе освещается деятельность трудящихся Украинской ССР, добившихся под руководством Коммунистической партии значительных успехов в осуществлении планов хозяйственного и культурного строительства, подъема благосостояния народа в годы послевоенного восстановления и дальнейшего укрепления социализма. В книге показан неуклонный подъем экономики республики — составной части единого народнохозяйственного комплекса страны, расцвет украинской советской культуры, дальнейшее укрепление сотрудничества и дружбы народов СССР.
В книге содержится краткое изложение взглядов современных украинских ученых на национальный исторический процесс. С учетом последних достижений отечественной и мировой исторической науки воспроизводится широкая панорама исторического прошлого украинского народа. В центре внимания авторского коллектива находятся преимущественно вопросы политической истории. Вместе с тем достаточно полно освещены также вопросы социально-экономической истории, культурного и этнонационального развития. Авторами очерков являются ведущие историки Украины — члены украинской части Совместной украинско-российской комиссии историков при НАН Украины и РАН.
Цитата из Михаила Кузмина, вынесенная в заголовок, на первый взгляд совершенно неприложима к советской интимной культуре. Она как раз требовала чего-то большего, чем любовь, редуцируя само чувство к величине бесконечно малой. Соцреализм в классическом варианте свел любовный сюжет к минималистской схеме. Любовному сюжету в романе или фильме отводилась по преимуществу роль аккомпанирующая, а его типология разнообразием не отличалась.Томление страсти, иррациональность, эротика, все атрибуты «чувства нежного» практически отсутствовали в его советском варианте, так что зарубежные наблюдатели зачастую отказывались считать эту странную страсть любовью.
Удельная – район необычный и притягательный и истории здесь не меньше, чем в центральной части города, на Невском проспекте, или Дворцовой набережной... Эта книга для старожилов, которые смогут с ее помощью окунуться в мир своего детства. Она и для тех, кто живет в Удельной уже много лет, но не знаком с богатой историей этого исторического места. И для тех, кто приехал сюда совсем недавно или ненадолго. Каждый найдет на этих страницах что-то интересное для себя и почувствует душу этих мест.
Книга рассказывает о современном израильском поселенчестве, о его истории и современном состоянии. Особое внимание автор, израильский исследователь доктор Велвл Чернин, родившийся в Москве и окончивший кафедру этнографии истфака МГУ, уделил роли русскоязычных евреев в израильском поселенческом движении.