С высоты птичьего полета - [107]

Неожиданно позади него раздался глухой стук, и он заметил, что Дантес сел у кладовки и с любопытным взглядом. Все его чувства были обострены, и Йозеф двинулся к двери кладовки. Осторожно открыв ее, он заглянул в темный шкаф.

Там кто-то был, теперь он был в этом уверен. Он мог видеть их очертания и слышать, как при вдохе и выдохе горячими и резкими рывками движется воздух. Должно быть это его бывший ученик. Распахнув дверь, он выкрикнул имя Майкла. Но его радость длилась недолго, включив свет, то понял, что ошибся. Человеческое существо, съежившееся в углу, вовсе не было его темноволосым другом, а тем, кого он не узнал. Оно выглядело испуганным, болезненно худым, одежда была порвана и перепачкана грязью, а лицо покрыто множеством порезов и синяков. Но самым безобразным была голова. Оказалось, что там, где раньше росли волосы, теперь была щетина, ярко оранжевого цвета.

Внезапно, потрясенный, он догадался, кто это.

– Ингрид? – запинаясь, спросил он. – Это…ты?

Сев на корточки, чтобы не напугать ее, он протянул руку, словно приближаясь к пугливому животному. Увидев его, она безудержно взвыла, потянувшись в его объятия. Он взял ее на руки и нежно покачал, запах краски чуть не свалил его. – Что с тобой случилось? Где ты так долго пропадала? – спокойно спросил он. Но ничего ответить, ни сделать она не могла и только зарыдала в его объятиях.

Он провел ее в гостиную и усадил на то же кресло, в котором много лет назад сидел Майкл. Налив ей стакан бренди, он принес одеяло, чтобы завернуть ее. И хотя на улице стояла теплая и приятная погода, она вся дрожала, и для нее он развел огонь и приготовил еду, ожидая, пока она успокоится.

Она отхлебнула бренди и немного поела. Ее всхлипывания стихли. Затем она начала рассказывать ему о том, что с ней случилось.

Йозеф спокойно выслушал ее рассказ и подумал о выпавших на ее долю несчастьях, и его сердце наполнилось состраданием. Какой бы упрямой и наивной она ни была, следуя за нацистами, он видел, что она с лихвой заплатила за свои действия.

Она подняла на него свои глаза, полные слез:

– И хуже всего то, – прохрипела она, – что Генрих больше не любит меня, и, видимо, у него есть жена и дети в Германии, куда он вернулся, – ее голос надломился от невыносимой боли, и она рухнула вперед, снова зарыдав в ладони.

Йозеф кивнул. Он подозревал что-то подобное. Всякий раз, когда они заговаривали о Германии, этот человек менялся в лице, и Йозеф это замечал.

Когда она допила бренди, он решил приготовить ей ванну. Она с трудом добралась до ванной и калачиком села рядом с ним. Наливая горячую воду, он заметил, что платье ее порвано, а локоть торчит из зияющей дыры.

Он собрался выходить из ванной, но снова повернулся и посмотрел на нее. Сидя, уставившись в воду, она выглядела несчастной, маленькой и жалкой. Она не сильно отличалась от той маленькой девочки, какой была раньше, с тем же выражением безысходности на лице. Он медленно подошел к ней и осторожно поднял край разорванной ткани, что свисала неровно, обнажая кожу у локтя. Он аккуратно приподнял его и разгладил кусочек, прикрыв зияющую дыру. Внезапно он перенесся в то время, когда она потерявшее своих родителей дитя, и он сажает ее в поезд с такой же дырой на платье. В этот раз он не бросит ее снова. В этот раз он поступил правильно.

– Я позабочусь, чтобы твое платье починили, – сообщил он ей, ощущая подступающий к горлу комок. С этими словами он вышел из ванной комнаты и закрыл дверь. Он точно знал, что ему нужно сделать.

* * *

На следующее утро Йозеф проснулся очень рано, еще до рассвета, и развел в камине огонь. Несмотря на то, что была поздняя весна, ему нужно было согреться. Он расхаживал по дому, собирая последние вещи. В Амстердаме Ингрид не дадут жить спокойно. Он должен отвезти ее в другое место.

Он вспомнил о сестре Сары, Иветте. И хотя он не общался с ними довольно давно, он знал, что она и остальная Сарина семья встретят ее радушно. Они жили за городом, на юге, вдали от бурной жизни Амстердама.

Разбудив Ингрид, он сообщил ей о своих намерениях.

– Ингрид, нам нужно уехать. Теперь, когда город свободен, нужно забрать тебя ради твоей безопасности. Я найду что-то из Сариной одежды, и мы повяжем на тебя платок, а людям скажем, что из-за болезни у тебя выпали волосы. Остаться здесь мы не можем. Слишком много людей знают, кем ты была, и это может повториться снова. Я знаю, семья Сары позаботится о тебе.

Без всяких отговорок Ингрид согласилась, и Йозеф спустился вниз, чтобы взять в дорогу немного еды из контейнеров гуманитарной помощи. Он упаковал еду для путешествия и напоследок выглянул из окна кухни. Между ногами проскользнуло мохнатое туловище. Дантесу тоже придется поехать с ними, он был по-прежнему бодр, впрочем, как всегда.

Взяв кота на руки, он прошептал ему в бархатное ухо:

– Дантес, друг мой, в деревне будет много мышей.

Йозеф подумал о мефрау Эпштейн и пожалел, что не может отмотать время назад и в последний раз услышать ее музыку через окно. Он подумал о Майкле, лелея надежду, что, где бы тот ни был, он в безопасном месте. О другом он думать не мог. Это было слишком тяжело. Его единственная надежда: к концу войны Майкл каким-то образом добрался до союзных земель. Ему бы хотелось остаться и подождать, чтобы узнать вернется ли Майкл. Но также он понимал, что сейчас очень нужен Ингрид. Один раз он уже бросил ее, когда она была маленькой девочкой, и больше так не поступит. На этот раз он обязательно о ней позаботится.