С весны до осени - [8]

В послании Леонида Ильича есть и такие емкие слова: «Будут и радости и огорчения, — предупреждает он тех, кто выходит на дорогу жизни. — Но рядом с вами трудятся ваши старшие товарищи, замечательные наставники. Они всегда помогут принять правильное решение, окружат заботой и вниманием, вооружат вас опытом старших поколений…».

Опыт старших поколений… Мосты соединяют не только берега — есть невидимые, но прочные мосты в отношениях старших и молодых. Инструмент, как и любовь и тяга к труду, передаются от деда к отцу, от отца к внукам, от мастера-ветерана к новичку. Эти связи не истлевают.

Химики знают, из каких частиц состоит молекула белка, и могут в дозе «собрать» ее, но вдохнуть жизнь — увы! — не могут. В любом деле есть нечто, что не вмещается в азбуку формул, чего не измерить, не взвесить, но без чего всякая модель мертва. Что бы то ни было — оно не берется извне, оно родное, как тепло старины, как песни матери и воздух детства. Ему нет конца, оно всегда с нами и в нас — это душа народа. Это и есть лучшая порука, что любые трудности одолимы, а начатое дело завершится успехом.

Три дня и три ночи вокруг Совеги винтом ходили дождевые тучи. Было это в мае за неделю до троицына дня. Погода стояла на редкость теплая, и старые люди уже говорили, что черемухи в этом году не будет — черемухе для завязи нужны холода. Моя квартирная хозяйка бабушка Ираида не могла даже вспомнить, в каком году было так же тепло и парко.

А потом север открыл ворота, и потянуло прохладой. Первая тучка набежала к вечеру — и даже вовсе не туча, обыкновенное облако, — но коснулось оно лохматым краем солнечного шара, и на землю посыпалась мелкая стеклянная крупа. Дождь сеял как из решета, он был коротким и светлым, крутая радуга закинулась над полями, а под окнами с черемух падал белый цвет. К вечеру по поздней поре в темной вышине стало глухо ворочаться и громыхать.

Всю ночь за окнами сверкало и потоки воды отвесно рушились в березняки. А с рассветом враз посвежело. Гроза откатилась. И хотя по горизонту — и в сторону Сухоны, и к Солигаличу — сплошь было темно от вороха туч, над Совегой, как вода в проруби, синело чистое небо. Сонные травы и всходы хлебов, омытые дождем, светились свежо и прозрачно. Брунжал невидимый самолет, и кукушка взахлеб обещала всем долгие годы.

ПРОБУЖДЕНИЕ

Как ни велика впереди дорога, как ни глубоки ухабы, надо ее одолеть… Каждый камень в дело, положил — и есть куда ступить первым шагом. Камень к камню — замостится вся дорога… Всякий успех складывается из повседневных, порой незаметных дел и поступков. Незаметных, но всегда необходимых.

Утром по холодной росе первый секретарь райкома партии Владимир Иванович Торопов вышел из дома. По-осеннему остро пахло дымом костров с картофельных огородов. День обещал быть солнечным и теплым.

До райкома было недалеко — повернуть за угол, не успеешь даже выкурить сигарету. И прежде чем распахнуть ворота райкомовского гаража, Торопов сделал еще две-три глубокие затяжки и, нашарив в кармане ключ, отомкнул замок.

В теплом полумраке виднелись две машины. Ближе к порогу стоял пыльный, защитного цвета «уазик», а чуть поодаль, в глубине гаража, черным лаком сияла «Волга». Эту скорую, но дорогую машину Торопов сохранял для особых, в некотором роде парадных выездов, чаще всего в областной центр. А здесь, по районным проселкам, кургузый терпеливец-вездеход служил куда надежней.

Сегодня нужен был вездеход.

Накануне, в пятницу, райком объявил декадник на вспашке зяби, а субботу и воскресенье — днями ударной вахты. Никогда прежде район не успевал подымать зябь — пахали весной, когда и без пахоты хлопот под завязку, в итоге сеяли кое-как — лишь бы, лишь бы, а подходила жатва, глядишь, и убирать нечего. Райком решил положить этому конец — пора приучаться к порядку.

А Владимира Ивановича особенно тревожили совхоз «Дубяны» и его молодой директор. Как там, что там? Торопов завел мотор, осторожно, чтобы не задеть воротин, вывел машину во двор, снова закрыл гараж, и мы тронулись в путь.

«Дубяны» — хозяйство дальнее, глухое, в лесной стороне, за долгую дорогу о многом можно поговорить, многое вспомнить.

В прошлом Торопов десять лет работал секретарем обкома комсомола. Десять лет! Но всегда, а в комсомоле тем более, наступает час неизбежного расставания — люди взрослеют, набираются сил, им поручают более сложную, ответственную работу. Так случилось и с ним.

Район достался ему незавидный, отсталый — миллионные долги перед государством и ни одного рентабельного хозяйства. Единственно, чем район был знаменит, — здесь жил и работал когда-то великий драматург Александр Николаевич Островский. Именем его назван районный поселок, в прошлом большое купеческое село.

Что изменилось за те два года, как Владимир Иванович принял район? Отрадного пока немного, хвалиться нечем. Но ведь и сроки прошли не ахти какие, а застарелые болезни не лечат за один прием у врача, они требуют длительного курса, надо быть последовательным и терпеливым. Островский район — типичный для северного Нечерноземья со всеми присущими для края проблемами. Да и своих, не менее трудных, хватает с избытком. Но речь о них впереди.