С весны до осени - [7]

— Что главная, не спорю, — согласился отец. — Но если мы все в главные подадимся, кто плаху нам перерубит? Оно ведь и трактористу крыша над головой нужна. И детский сад для его ребенка. А кто построит? Старые мастера выводятся. Нет, сын, добром говорю, иди-ка ты в строительное ПТУ.

Так скорее по отцовской, чем по своей воле Павел уехал в Шарью учиться на столяра-плотника. И ничего — полюбилось. Еще и Сергея, брата, уговорил туда пойти. По их стопам и третий Иванов сын, Николай, в Шарью направился, только этот на каменщика пожелал, и отец одобрил — и такие мастера скоро понадобятся.

Изба Барановых, крайняя в Малом Токареве, приметная, под желтую краску, она и днем смотрит весело, а поздними вечерами, когда в овсах бьют перепела, свет ее окон далеко виден с ночных полей.

Я познакомился с этой дружной семьей солнечным майским днем. Рдела глинистая дорога, и сочные молодые лопухи блестели по обочинам как лакированные. Я спускался к речке Совдюге и вдруг различил стук топоров. Через Совдюгу, где неделей назад горбился сгнивший, продавленный мост, который без опаски было невозможно одолеть, простерся новый. Он бронзовел на солнце нетронутой свежестью, а по смолистому настилу ползали на карачках плотники и крепили мост последними штырями.

Плотников было трое — Иван Иванович и сыновья. Сергей и Павел — рослые, могучие парни. Оба отслужили армию, и оба еще не женаты. Худощавый отец перед ними казался подростком, хотя во всем видна была его скрытая власть — работа подвигалась молча и слаженно.

— Все, пап, — наконец произнес Сергей и, разгибаясь, вогнал топор в перекладину. — Шабаш. Курить можно.

Незаметно, словно все только и ждали окончания работ, и с левого и правого берега потянулись к мосту люди. Подкатил на мотоцикле бригадир из Разливного Константин Дмитриевич Морозов. Широко улыбаясь, он ступил на свежий настил и, делая вид, что проверяет его крепость, раз-другой притопнул.

— Не провалится?

— Не должно. Для себя делали, — ответил Иван Иванович и прикурил сигарету «Прима».

— Вот и молодцы! — похвалил радостно бригадир. — А где ленточка? Кто будет ее резать? Все по закону должно. А?

Потом еще подходили. И все, одинаково улыбаясь, хвалили мост. Иван Иванович рассказывал, что его на днях повстречал председатель сельсовета и попросил обновить мост.

— Кроме тебя, говорит, некому.

— А цену какую назначил?

— О цене мы не говорили.

Между прочим, Иван Иванович сказал, что и старый мост ему же привелось когда-то строить, правда, без сыновей, тогда другие были подсобники, и все наперебой взялись прикидывать, сколько же тот прежний мост служил.

— А я помню, когда это было, — сказал Павел. — Я тогда во второй класс ходил, а к тебе, пап, прибегал смотреть, как ты работаешь.

На левом берегу Совдюги в зеленом острове деревьев виднелась бревенчатая школа, и все повернулись в ту сторону, словно увидели, как по сырой луговине от школы к реке бежит мальчишка и машет отцу… Выходило, лет двадцать минуло. Невозможно представить, сколь безотказно и верно соединял тот мост разные берега реки и годы. Пробегали школьники на урок, гнали деревенское стадо, шли по старой привычке на беседу старики. Проходили свадьбы. И здесь же провожали в последний путь. На мосту плясали. Встречались. Прощались на долгие годы. Проходил одинокий путник — не мог удержаться, чтобы не взглянуть с верхотуры в холодные струи реки.

Сколько-то новый мост простоит? Уж ему на смену построят не деревянный — железобетонный виадук. Где-то рядом пролягут стальные рельсы, и поезда огласят тишину пронзительными по-птичьи голосами. На краю бескрайнего торфяника, отражая стеклом солнце, подымется городок, и Совега станет кормить поля северного Нечерноземья удобрениями, чтобы каждый гектар земли радовал человека добрым хлебом.

Не знаю, думал ли об этом Иван Иванович Баранов. Наверное, думал. Он чаще других любил повторять, что землю надо украшать, это единственный смысл человеческой жизни, а украсить ее можно только трудом.

— Это наша земля, и ее нельзя оставить без призора, — говорит Иван Иванович, — и ее, кроме как трудом, ничем не украсишь. А куда отсюда уезжать? Что будет с Совегой, если все разъедутся по городам? Я так и сказал сыновьям, что не годится бросать родину. Я и сам далеко от отцовского места не уехал, вон оно, то место, где стояла родительская изба, «старина» по-нашему называется, это где мне пуповину, значит, резали. Почему же сыновья мои должны уезжать?

У всех на памяти, как в Костроме во Дворце текстильщиков состоялся слет выпускников сельских школ, пожелавших связать судьбу с деревней. Приветствуя участников слета, Леонид Ильич Брежнев обратился к молодым целинникам Нечерноземья с сердечным напутствием. «…Теперь и от вас, — говорилось в послании, — зависит достаток народа, богатство страны. Будьте же достойны высокого звания хозяина родной земли, каждым днем своей жизни приближайте великую цель — построение коммунизма!»

И разве не о том же толкует Иван Иванович Баранов? Кому, если не молодым, обновлять и перестраивать отцовскую «старину», сердцевинный край России? И очень важно, чтобы мысль эту будили не только в райкоме комсомола или в школе, но и в семье она звучала почаще. Потому что ничего нет убедительней и доходчивей отцовского слова.