С крыла на крыло - [112]

 Николай подумал: "Целых три - откуда взяли?"  Солдаты, слушая, улыбались. Пролыгин хотел было вступить в разговор, пояснить, что летчик здесь, что он жив и здоров. Но Николай остановил его. Поезд тронулся.

 Адамович со своими провожатыми прошел проходную института. Направляясь к штабу летной части, увидел у бытовки ангара возбужденных людей.

 Взволнованные происшествием, все мы, летчики-испытатели, тоже высыпали сюда; мрачно говорили о пожаре в воздухе, ждали новостей. К месту падения ЛА-7 был послан ПО-2 и гусеничный вездеход с аварийной командой и врачом.

 Все смотрели в сторону улетевшего биплана. Адамович подошел незамеченным почти вплотную. По сумрачным лицам ему нетрудно было понять, что здесь готовы к самым худшим новостям; возможно, о нем думают уже в прошлом.

 Алексей Гринчик - наш ближайший начальник - Король, как мы его называли, был возбужден и очень расстроен, хотя и пытался скрыть это.

 Столь неожиданное появление "погорельца" ошеломило нас. В первый момент мы просто не поверили глазам и все замерли.

 Первым проявил свой темперамент Алексей.

 - Король, ты?! - заорал он. Лицо его менялось на глазах. Гринчик пошел на него, растопырив ручищи, как медведь на дрессировщика, и сжал в своих объятиях.

 - Качать его! - крикнул кто-то.

 - Качать индуса! - подхватили голоса.

 - Качать фанатика! - орал громче всех Гошка Эйнис. - Жив, чертушка! Да как же это ты?!.

 Когда всплески радости чуть поутихли, Николай обратился к Гринчику:

 - Леша, тут со мной два бойца - что за парни! Очень мне помогли. Надо бы их накормить получше.

 - Да, конечно... Сейчас мы их в столовую организуем... Да где же они?

 Мы стали искать глазами, но их уже и след простыл.

 - А знаешь концовку? - спросил Николай.

 Мы шагаем с ним лесом, спустя много лет. Я только что напомнил ему, как мы его встречали с пожара.

 - Какая еще концовка? Вроде все ясно: жив, здоров. Можно сказать о самолетах - пошли в серию, стали воевать, до победы.

 - Да нет, не то. Это все очевидно.

 - Что же? - спрашиваю.

 - А вот что. Уже через несколько дней я смог приступить к работе. Собрался в первый полет на ЛАГГ-третьем. Зачем и что делать, уж не помню. Только вот что запомнил хорошо. Сел в кабину, стал пробовать мотор и чувствую - себе боюсь признаться - запах гари. "Вот напасть! - думаю. - Психоз какой-то, не может быть!"  Попробовал мотор, убедил себя в том, что теперь мне будет вечно мерещиться во всех кабинах запах гари, выругался, скомандовал: "Убрать колодки", - и порулил на старт.

 Рулю и все об этом. Как же я теперь буду работать во власти этого психоза? Взгрустнул прямо-таки...

 Вырулил на взлетную. Прошу старт. Дежурный стартер дает мне вперед флажком. Закрываю фонарь, зажимаю рычаг тормозов и плавно даю газ. Веду сектор, мотор ровно принимает. Стрелки пошли: обороты, ПК... а в ноздри лезет опять эта гарь. "Ну, дьявол!"  Хотел было уже отпустить ручку тормозов - пойти на взлет, как в голову кольнуло: "Ведь запах не тот! Горелой краской пахнет!.. Неспроста. Нет! Пусть говорят, пусть думают, что хотят, порулю домой. Надо смотреть - так летать нельзя!" - И покатился прочь с бетонки направо. Подруливая к стоянке, еще издали увидел недовольную физиономию механика. Не любят они возвращений со старта - намек на их брак. И опять я в сомнении: кажется, что и запаха почти нет, да и был ли он вообще? Знаешь, так терзаю себя сомнениями. Словом, вылез, говорю механику: "Посмотрите, пахнет гарью, краской горелой, что ли..."  А сам боюсь увидеть насмешку в его глазах. Самому зло на себя. Снял парашют, бросил на крыло. Не ухожу.

 Механик с огромной отверткой полез на капот. Никакого энтузиазма. Вижу, от ангара вразвалочку "отчалил" Алексей Гринчик: заинтересовался. Идет обыкновенно: серая кепка набекрень, куртка, брюки навыпуск и желтые туфли на толстенном каучуке. Помнишь, Леша любил попижонить. И стиль какой-то вырабатывал. Походочка - с легкой бортовой качкой. Подходит, руку на плечо мне и вкрадчиво: "Ты что, король, вернулся?" - "Да запах... Попахивает гарью". - "Скажи на милость!.."  Сам стал серьезен, мне даже показалось - слишком, я сделал вид, что не заметил, и тоже отвернулся.

 Тем временем механик с мотористом открыли капот. Мы ждали, стоя у крыла. Алексей ковырял толстой подошвой снег и заглаживал его.

 Когда боковинка снялась с патрубков, мы увидели прокопченный блок цилиндров. Против одного из патрубков на дюрале - светлое, будто обожженное паяльной лампой пятно; по бокам свернувшаяся обгорелая краска.

 Механик соскочил с крыла бледный.

 "Простите, командир... Целиком виноват. Менял патрубки и забыл подтянуть у одного гайки", - вид у него стал жалкий.

 Я махнул рукой:

 "Бывает".

 Мы с Гринчиком вскочили на крыло. Обгорелые трубки, профили на капоте, краска - только что не расплавленный дюраль - все говорило за себя... Десять минут назад из-под флянца патрубка садил огонь внутрь капота... Так что взлети я, мог быть тот самый "номер". Алексей, помню, смотрел на меня внимательно и долго, потом рассмеялся в озорной улыбке:

 "Король, будь начеку - "она" за тобой гоняется неспроста!"