С чистого листа - [54]

— Скажите-ка, Алексей Михайлович Абелев, — тихо по-русски проговорила Либерти, — вы возомнили себя умником? У вас что, научная степень имеется?

Русский ничего не говорил. Его мраморные глаза метались из стороны в сторону. Его дыхание было поверхностным и резким, по лунообразному лицу струился пот. Либерти размахнулась и неожиданно сильно влепила русскому в лоб револьвером. Голова Абелева отлетела назад, ударилась о битую плитку, и на лбу появился надрез в форме креста, который тут же начал кровоточить. За считаные секунды пол его лица покрылось черной кровью. Русский издал тонкий, похожий на мяуканье, стон.

— Говори, кому меня продал, — прошипела Либерти.

Абелев, по всей видимости, понял, что ему конец и отпираться нет смысла.

— «Освальд-стрит Кру», — сказал он.

— «Освальд-стрит Кру», — повторила Либерти. — Перебежчик. Гребаный перебежчик.

Она вцепилась русскому в плечо, и его стон перешел в пронзительный животный вопль. Темно-красные цветы стали распускаться вокруг ее ногтей, ввинчивающихся в плоть. Юзи присмотрелся: к указательному и большому пальцам были пристегнуты маленькие лезвия. Он отошел на пару шагов и закурил сигарету.

— Я все расскажу! — выкрикнул Абелев. — Только не мучайте меня. Пожалуйста.

— Подними этого ублюдка, — сказала Либерти.

Юзи неловко поставил Абелева на ноги. Либерти схватила поломанную лестницу, которая подпирала стену, и с помощью Юзи привязала к ней русского. Тот все время стонал.

— Я хочу знать, — сказала Либерти, когда они приставили лестницу к ванной, — кто еще в моей организации такой же гребаный перебежчик, как ты.

— Никто, — ответил Абелев. — Честное слово. Никто. Я действовал в одиночку.

Либерти остановилась нос к носу с пленником.

— Ты лжешь, — сказала она. Его белесые ресницы затрепетали, как два мотылька. — Я это вижу. Ты чувствуешь вкус собственной крови? Чувствуешь? И даже сейчас ты мне лжешь?

Либерти обвязала полотенцем лицо Абелева, и Юзи понял, что она собирается делать. Раздался одинокий приглушенный вопль. Упаковочная лента жутко затрещала, как будто ветки в лесу ломались, — настолько отчаянно забился Абелев. Либерти наполнила кувшин водой из заедающего крана; Юзи стал наклонять Абелева назад, пока голова не оказалась ниже уровня ступней. Тогда Либерти плеснула воду на полотенце — один, два, три раза. Из-под полотенца послышался клокочущий хрип, за которым последовал сдавленный крик. Либерти повторяла свою манипуляцию снова и снова, пока не хлынул поток невнятных слов. Она подала Юзи сигнал, и тот вернул русского в нормальное положение.

Либерти сорвала полотенце с лица. Абелев рыдал.

— Я говорю правду, — сказал он, — я работаю один. Один. Один.

— Лжец! — заверещала Либерти, внезапно ставшая грозной и пугающей, и снова ударила Абелева пистолетом. Кровь полилась ему в рот, заструилась по челюсти. Юзи невольно поморщился. Либерти снова обвязала лицо русского полотенцем, и Юзи по ее сигналу опять опустил страдальца вниз головой; на душе у него, как в былые времена, заскребли кошки.

Опять вода. Еще. И еще. Либерти улыбалась — она улыбалась? Абелев кашлял, задыхался, отплевывался. Булькающий стон, потом тишина. Юзи перевернул русского обратно и убрал пропитавшееся кровью полотенце. Кожа Абелева была бледной, липкой; глаза закрыты. По лицу расползлась рвотная масса. Но он дышал. Либерти металась по комнате как зверь.

— Ни разу не видел, чтобы кто-то держался после такого, — сказал Юзи. — Может, он в самом деле работал один.

— Нет, — ответила Либерти, отирая полотенцем кровь с лезвий на пальцах. — Он часть сети, даже не сомневайся. Упертая сволочь нам попалась, вот и все. Жаль, что он не остался на моей стороне. У меня для упертых сволочей всегда найдется дело. Сам знаешь.

— Но он рассказал об «Освальд-стрит Кру». Зачем ему лгать об этом?

Ни с того ни с сего Либерти небрежно подняла пистолет и выстрелила. Голова Абелева запрокинулась назад, потом он энергично закивал, точно кукла. По заплесневевшей плитке за его спиной растеклось темное пятно. Осколки кирпича и цемента взвились в воздух и со стуком посыпались к ногам, поднялось облако пыли. Еще одна жизнь угасла. Наступила тишина.

— Черт, — устало проговорил Юзи, — черт.

— Эта скотина все равно бы не раскололась, — прокомментировала Либерти, проверяя барабан револьвера.

— Теперь это не имеет значения.

— Все имеет значение, Юзи.

— Ты не говорила, что собираешься его убить.

— Ты не говорил, что он упрямая скотина.

— Черт.

Либерти отвернулась и достала телефон. Юзи смотрел на труп. На изуродованную голову. Как легко человек становится трупом. Как легко плодить духов. Юзи знал, что обречен; к нему никогда больше не вернется чистота.

— Бизнес есть бизнес, — бросила через плечо Либерти, как будто прочла его мысли. — Нам пришлось это сделать. Будешь рвать на себе одежды и посыпать голову пеплом?

— Это сделали не мы, а ты.

Либерти сделала жест, призывающий его замолчать, и заговорила в телефон:

— Сюда. От мистера Абелева надо избавиться… не знаю, в реку. В старый трамвайный туннель Кингсвей. Мне плевать. Просто идите сюда.

Она повесила трубку, качая головой.

Какое-то время они молча стояли рядом. Потом на пороге появились двое русских. Либерти кивнула в сторону трупа и покинула комнату; Юзи вышел вслед за ней на ночной воздух.