1
Сидней, мистер Кенсингтон и три звезды
Что-то было не так.
Служащая паспортного контроля широко улыбнулась:
— How are you, mate?[1]
— I'm fine,[2] — соврал Харри Холе. Тридцать часов назад он вылетел из Осло, сделал пересадку в Лондоне, потом еще одну в Бахрейне и последние часы провел на этом проклятом сиденье перед запасным выходом. Из соображений безопасности ему пришлось всю дорогу до Сингапура сидеть в самой неестественной позе, и он лишь чудом не вывернул себе позвоночник.
Женщина за столом перестала улыбаться и теперь с большим интересом исследовала его паспорт. Что ее так заинтересовало — фотография или почерк, — сказать было трудно.
— Business?[3]
Раньше Харри Холе полагал, что таможенные офицеры во всем мире из вежливости добавляют «сэр», но потом он прочитал, что подобные формальности в Австралии широкого распространения не получили. Ну и ладно. Харри не так часто путешествовал и снобом не был. Все, что ему нужно, — это гостиничный номер и постель, и чем скорее, тем лучше.
— Yes. — Харри забарабанил пальцами по столу.
Тут губы ее скривились, а в голосе послышались визгливые нотки:
— Why isn't there a visa in your passport, Sir?[4]
Сердце его подскочило, будто предчувствуя катастрофу. Может, слово «сэр» здесь используют, только когда ситуация накаляется?
— Sorry, I forgot,[5] — пробормотал Харри, лихорадочно роясь во внутренних карманах. И почему специальные визы не проставляют в паспорте, как обычные? Харри услышал, как у кого-то в очереди за ним зажужжал мобильный. Он знал, что это его сосед по самолету. У того еще во время полета все время звучала одна и та же мелодия. Ну почему он такой дурак, никогда не может запомнить, в какой карман кладет вещи? Было тепло, хотя наступил вечер — без нескольких минут десять. У Харри засвербило в затылке.
Наконец документ отыскался и Харри выложил его на стол.
— Police officer, are you?[6] — Женщина оторвала взгляд от визы и изучающе взглянула на него. Ее лицо приняло прежнее выражение. — Надеюсь, у нас не убили каких-нибудь норвежских блондинок. — Она громко рассмеялась и поставила на визу штамп.
— Well, just one,[7] — ответил Харри Холе.
Зал ожидания был набит представителями туристических компаний и водителями, и каждый держал над собой табличку с чьим-то именем, но своего Харри не обнаружил. Он уже было решил взять такси, как вдруг увидел чернокожего мужчину в светлых джинсах и гавайской рубашке. У него был необычайно широкий нос и темные курчавые волосы. Расчищая себе путь между табличками, он шел прямо к Харри.
— Я полагаю, мистер Хоули? — с победным видом спросил он.
Харри Холе сообразил не сразу. Он уже настроился первое время в Австралии поправлять тех, кто будет читать его фамилию как «Хоул» — «дырка». Но варианта «мистер Хоули» — «господин Святоша» — он никак не ожидал.
— Эндрю Кенсингтон, — с ухмылкой представился мужчина и словно тисками сжал ладонь Харри своей ручищей. — Добро пожаловать в Сидней, надеюсь, вам понравился полет. — Его казенно-приветливый голос звучал эхом слов, двадцать минут назад произнесенных стюардессой.
Мужчина взял потрепанный чемодан Харри и не оглядываясь пошел к выходу. Харри следовал за ним.
— Вы из сиднейской полиции? — завел разговор Харри.
— Точно, приятель. Берегись!
Дверь ударила Харри прямо по носу, так что на глазах выступили слезы. Хорошее начало для низкопробной комедии! Норвежец потрогал нос и выругался на родном языке. Кенсингтон посмотрел на него сочувственно.
— Пакостные тут двери, верно? — сказал он.
Харри промолчал. Он не знал, как в Австралии отвечают на подобные вопросы.
На стоянке Кенсингтон открыл багажник маленькой, видавшей виды «тойоты» и аккуратно положил туда чемодан.
— Хочешь сесть за руль? — удивился он.
Харри обнаружил, что стоит у двери водителя. Выходит, в Австралии левостороннее движение. Другое переднее сиденье было завалено бумагой, кассетами и прочим хламом, и Харри решил разместиться сзади.
— Вы, наверное, абориген? — спросил Харри, когда они выехали на шоссе.
— Я вижу, тебя не проведешь. — Кенсингтон бросил взгляд в зеркало.
— В Норвегии мы называем вас «австралийскими неграми».
Кенсингтон еще раз посмотрел в зеркало.
— Да?
Харри почувствовал себя неуютно.
— Э-э, я просто хотел сказать, что ваши предки, похоже, не из тех английских каторжников, которых привезли сюда двести лет назад. — Харри надеялся, что хоть какие-то познания из истории страны послужат ему оправданием.
— Это верно, Хоули, мои предки приехали малость пораньше. Четыре тысячи лет назад, если быть точным. — Кенсингтон посмотрел в зеркало, и Харри пообещал себе не болтать лишнего.
— Ясно. Можешь называть меня Харри.
— Идет, Харри. А меня можешь звать Эндрю.
Всю дорогу Эндрю говорил. Довезя Харри до Кингз-Кросс, он тут же поведал, что этот район славится проституцией, наркоманией и прочими темными делишками. Каждый второй публичный скандал в городе так или иначе связан с гостиницей или ночным клубом, расположенными на этом клочке земли величиной в квадратный километр.
— Вот мы и приехали, — внезапно заключил Эндрю. Он подъехал к краю тротуара, выскочил из машины и достал из багажника чемодан Харри.
