Рыжая Соня и Врата Немедии - [5]

Соня несколько раз промахнулась, а вот стрелы Муонга достигли цели, но охотники прошли мимо трепещущей жертвы, даже не взглянув на нее, и когда Соня дернулась подобрать добычу, ее удержали: это являлось заботой идущих следом женщин, дело же охотников сделано.

Они Шли еще часа четыре, миновали болотистый луг и углубились в лес. Наконец, Муонг остановился и, сложив руки рупором, издал резкий, напоминающий птичий крик, звук. Тотчас же слева, издалека, кто-то отозвался таким же криком.

Муонг бросил женщинам несколько отрывистых фраз, и те, сойдя с тропы, свернули вправо.

Шли они теперь не цепочкой, а растянувшись по лесу, все дальше отходя друг от друга. Мужчины тем временем двинулись влево, откуда раздался крик.

Охотники, проведшие ночь в лесу, скрывались за небольшими кустами, обрамлявшими узкий ручей. Перебросившись с вновь прибывшими парой слов, они сразу приступили к делу — по обе стороны ручья, между стволами, натянули сеть, тщательно маскируя ее лианами.

Муонг снова издал гортанный звук, и оттуда, куда ушли женщины, сразу же послышался шум — они начали загонять животных.

Шли женщины, выстроившись дугой так, чтобы охватить как можно больший участок леса и в то же время направить животных прямо в сети. Они были лигах в двух от охотников, так что добычи ожидать было еще рано.

Соня посмотрела на стоящего за соседним деревом Муонга: его зрачки были сужены, рот сжат от напряжения, крепкие руки держали наготове копье.

Он стоял совершенно неподвижно, но сколько динамики было в каждой напряженной до предела мышце охотника, в любой момент готового броситься на запутавшуюся в сетях жертву — будь то дрожащая от страха безобидная антилопа или страшный в своей смертельной агонии леопард!

Крик «ю-ю-у-ую-ую!» возвестил о том, что добыча вышла из своего укрытия.

Муонг показал Соне два пальца, и она поняла значение этого жеста лишь тогда, когда увидела пару несшихся прямо на нее бородавочников, самку и самца. По мере того, как они приближались, Соня все более отчетливо различала крайне неприятные морды животных с наростами и устрашающими, закрученными, словно усы, клыками и злобными маленькими глазками, излучавшими бесстрашие и ненависть.

Судьба тварей была предрешена. В последний момент самец, правда, заметил западню и попытался свернуть, но скорость его движения была настолько велика, что животное не смогло сделать этого и прочно запуталось в сети.

Самка ударилась о него мордой и отскочила в сторону, но пущенное рукой Сони копье пригвоздило ее к земле.

Охота продолжалась еще долго, и Соня не раз ловила на себе одобрительный взгляд Муонга.

…И вот наконец охотники принялись разводить костер.

Женщины разделали туши убитых животных и уселись отдохнуть. Но на лес опустилась предгрозовая темнота, и стало ясно, что костру не бывать: на землю обрушился очередной ливень, и лес стал похож на гигантский аквариум.

Охотники взвалили на плечи сети и мясо и отправились назад в селение.

Спустя какое-то время дождь прекратился. Муонг обернулся к Соне.

— У тебя все в порядке?

— Более, чем когда бы то ни было, — с воодушевлением ответила та.

— Ты очень старалась И была одним из самых достойных охотников сегодня, — кивнул он.

— Надеюсь, я не опозорила тебя, — усмехнулась девушка, — и не разочаровала.

— Нет. Я подозревал, что ты достаточно опасна, а теперь знаю это наверняка.

Соня с трудом заставила себя сохранять невозмутимый вид.

Значит, эта охота была своего рода ее испытанием, ловко расставленным силком, в который она сама же и шагнула ничем не хуже кабанов-бородавочников. И Муонг держался поблизости вовсе не потому, что беспокоился за нее.

Он куда больше беспокоился, как бы она не использовала свое оружие не по назначению и не попыталась сбежать. Хотя не хуже ее понимает, что бежать ей здесь некуда.

Соня даже не знала точно, где именно находится, в Дарфаре или уже в Куше. А может, еще где-нибудь…

— Вечером будет большой праздник по случаю удачной охоты, — напомнил Муонг, — ты должна принять в нем участие как равная, вернее сказать, равный. Ты ведь все еще мужчина: мое заклятие действует до следующего заката.

— Ты, что же, сам веришь в эти игры? — не выдержала девушка. — Будто заклятие имеет какую-то силу?

— Я верю в то же, что и все Дети Змеи, — терпеливо, в стотысячный, наверное, раз, повторил он.

— Приятно тебе считать себя «змеенышем», ну и на здоровье, — раздраженно проворчала Соня, — а по мне, так все это полная чепуха. Все равно тебе не дано изменить цвет кожи. И я убеждена, что ты прекрасно помнишь, и где родился, и как жил до того, как попал в Черные Королевства, но тебе отчего-то пришло в голову придуриваться и изображать дикаря…

— Я помню, — подтвердил Муонг. — Поэтому Я здесь. Я отличаю настоящую дикость от того, что принято за нее принимать, и сделал свой выбор.

Наверное, там, в Хайбории, он совершил какое-то преступление, и ему пришлось бежать на край света, чтобы избавиться от преследования, подумала Соня.

Удачное, в таком случае, местечко он для этого выбрал, ничего не скажешь: найти его невозможно.

Как же его на самом деле зовут?

— Тебе сколько лет, Муонг? — спросила она.