Рыцарь Дикого поля. Князь Д. И. Вишневецкий - [55]

.

Тот факт, что в современной Западной Черкессии в 1560–1561 гг. существовало некое государственное образование (пусть даже в форме протогосударства или какого-то родоплеменного объединения), признаваемого иностранными монархами согласно феодальной правовой традиции в качестве домениального «владения» князя Д.И. Вишневецкого, косвенно свидетельствует следующий сюжет из отечественной медиевистики. Как известно, 7 августа 1560 года умерла Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева, а спустя девять дней, 16 августа, вдовый царь Иван IV Васильевич принял решение о посылке гонцов для сватовства «в ыных землях». Это решение требует небольшого комментария: покойная царица происходила из московского боярского рода, брак с ней был заключен до его венчания на царство, но принципиально новый — «королевский» — статус русского монарха в интересах внешней политики и международного авторитета Московского царства как «полноценного» европейского государства (особенно в условиях войны за «европейскую» Ливонию) требовал своего подтверждения не морганатическим, а уже династическим браком с «принцессой крови» в соответствии с европейской традицией.

С этой целью в августе-сентябре 1560 года были отправлены три посольства: Ф.И. Сукина — в Речь Посполитую, Ф.Г. Беклемишева — в Швецию и Ф.В. Вокшерина — в Черкессию, первые два из которых окончились неудачей. Последнее обстоятельство явно указывает на то, что земли адыгов рассматривались Московским царством как самостоятельный субъект международных отношений того времени, о чем свидетельствуют и характер, и ранг дипломатической миссии. Повторно это было подтверждено в феврале 1561 года, когда «за царской невестой» к «пятигорским черкасам» отправился окольничий Б.И. Сукин[242]. Таким образом, деятельность Д.И. Вишневецкого на Северном Кавказе носила не только военный, но и политический характер, а ее результатом стало создание на несколько лет полусамостоятельного-полузависимого от Московского царства черкесско-адыгского государства (или протогосударства). По крайней мере, именно он хронологически имел все возможности принять посольство Ф.В. Вокшерина и обеспечить его переговоры с местными князьями о кандидатуре для царской женитьбы.

Как долго предводительствовал князь Д.И. Вишневецкий черкесскими племенами, и в чем это конкретно заключалось, сегодня без специальных исследований сказать сложно. Учитывая уровень социального развития, к тому времени едва прошедших стадию третьего разделения труда и живших в условиях родоплеменной или трайбовой системы организации общественной жизни, вполне возможно предполагать, что князь завоевал симпатии черкесов еще в 1559 году, когда организовал и привез от них в Москву депутацию с просьбой о принятии в подданство, крещении и назначении к ним самого князя Дмитрия в качестве царского наместника. Учитывая тот факт, что выборные люди из числа черкесской аристократии прибыли в Москву в сентябре 1559 года, а сам их путь из Тамани занял не менее месяца, вполне достоверно можно рассчитать, что князь встал во главе их движение сопротивления турецко-татарской экспансии не позднее лета.

Во второй половине июля 1559 года он с выборными депутатами отбыл в Москву в надежде получить помощь людьми и материальными средствами от царя, а поэтому неудачный набег черкесов против Азова, организованный уже осенью Кансуком, сыном старейшими рода Жанэ, проходил без его участия, и, следовательно, полученное поражение не могло подорвать авторитета князя среди черкесов. Наоборот, оно только подчеркнуло значимость для них его личности, поскольку в его отсутствие победа оказалась недостижимой. Формально свое лидерство среди населения Западной Черкессии он укрепил в конце февраля 1560 года, когда оно присягнуло на верность московскому царю. Окончание же «государьства» князя Вишневецкого в черкесских землях можно датировать началом осени 1560 года, когда он после серии неудачных попыток формировать Керченский пролив со стороны Таманского полуострова, скорее всего, совершил свой очередной опустошительный поход по владениям ногаев и крымских татар в Северном Причерноморье до Днепра, и оттуда вернулся в пределы Московского царства.

Однако вполне обоснованным может представляться и иной вариант развития событий: зимой 1560–1561 гг. князь Д.И. Вишневецкий вновь побывал на Кавказе, о чем свидетельствует донесение французского посла де Петромоля при султанском дворе, который доносил в январе 1561 года своему королю Карлу IX об отправке в Кафу (современную Феодосию) морем отряда янычар из Трапезунда в ответ на набег русских и черкесов на Азов. Данное сообщение находит подтверждение в документах, связанных с возвращением князя Дмитрия в польско-литовское государство осенью 1561 года: в частности, и послании (листе) от Сигизмунда II Августа двоюродному брату героя нашего повествования князю Михаилу Александровичу, выступавшему посредником на переговорах об отъезде Д.И. Вишневецкому со службы у московского царя, от 5 сентября 1561 года говориться, о том, что князь Дмитрий «…пришолъ зъ земли Пятигорское на Днепръ…»