Рыцарь Дикого поля. Князь Д. И. Вишневецкий - [37]
Эти данные были получены в Москве в конце мая 1556 года и стали основанием для объявления мобилизации поместного войска. Для выбора лучшего способа отражения похода татар московский царь провел, как о том сообщает все та же Никоновская летопись, военный совет «з братиею и з бояры», на котором было решено встретить неприятеля в степи и победить его в открытом бою: «делати с ним прямое дело, как Бог поможет»[173]. Чтобы не разминуться с татарами, было решено действовать следующим образом: «С Тулы, вышедши на Поле, ждати: на какую царь Крымский украйну не пойдет, на Рязань, или в Одуев (ныне — пгт. Одоев Тульской области — О.К.), и в Козелеск ныне — г. Козельск Калужской области — О.К.), и царю и великому князю ко всем местом поспети льзя (можно — О.К.), докуда не придет на украйну». В качестве ертаула или сторожевого полка вперед был послан отряд окольничего Никиты Васильевича Шереметьева «места заняти» к югу от недавно возведенного Дедиловского острога, «за Шавороною (рекою Шиворонь — О.К.) на Поле»[174], на северной оконечности Муравского шляха. Как мы видим из летописного описания, это был самый общий план стратегической обороны южный порубежных земель Московского государства от возможного татарского набега в 1556 году, который впоследствии бы детализировался в зависимости от направления действия неприятеля.
Пользуясь случаем и возможностями разведывательного отряда дьяка М.И. Ржевского, а также начавшимися военными приготовлениями в Московском государстве, князь Д.И. Вишневецкий от своего имени вступает в контакт с верховного московской властью, послав через некоторое время к царю Ивану IV Васильевичу своего личного представителя с информацией об уточненных планах крымских татар, что в традициях того времени могло рассматриваться как своего рода оферта — предложение к сотрудничеству с взаимными обязательствами. Тот факт, что сведения попали по назначению, были благосклонно приняты московской верховной властью и по достоинству оценены, подтверждается записью в разрядной книге, которая свидетельствует: «…того же лета июля 2 день по вестем князя Дмитрея Вешневецкого, что царь крымской вышел со многими с прибылыми людми, и царь и великий князь приговорил для своего дела и земсково идти на Коломну по вестем…»[175] (т. е. приказал вывести русские дворянского полки поместного войска на рубеж обороны по Оке — О.К.). Как мы видим, местом сбора московского поместного войска становится не Тула, а Коломна, что свидетельствует о смещении акцента внимания русского командования на восток в сторону «рязанской украйны», что было бы невозможно без получения достоверных корректирующих данных. Поскольку в разрядной записи указывается источник информации, заставившей внести изменения в первоначальный план кампании на 1556 год, вполне можно предполагать, что князю Д.И. Вишневецкому в царском окружении не только поверили, но и были готовы с ним сотрудничать в дальнейшем.
Поддержка (материальная, военно-техническая, финансовая) или хотя бы нейтралитет Московского государства были жизненно необходимы князю. Осознавая стратегическую выгоду местоположения Хортицкого замка, он, безусловно, прекрасно понимал и тактическую ущербность этого места, — островная крепость днепровскими порогами была отделена от основной базы своего снабжения — Черкасского и Каневского старость на 320 и 360 верст соответственно (если считать по течению Днепра), а поэтому была уязвима как от внезапного нападения, так и от затяжной войны на два фронта, если бы против нее выступили одновременно отряды крымских татар и московских служилых людей. Чтобы избежать такой опасности, действуя вполне в духе морали того времени, князь Вишневецкий решил если не заручиться поддержкой царя и великого князя Московского Ивана IV Васильевича, то хотя бы обезопасить себя от возможного удара в спину с северо-востока на то время, пока он будет воевать в Причерноморье. А поэтому он добровольно принял на себя обязанность информировать московское правительство обо всех ставших ему известными перемещениях отрядов крымских татар в Диком поле, которые могли бы угрожать окраинным русским землям.
Но не только обмен информацией военно-стратегического характера стал результатом встречи князя Д.И. Вишневецкого и его казаков с дьяком М.И. Ржевским и его служилыми людьми. Днепровские казаки получили прекрасный повод обойти запрет верховной власти польско-литовского государства совершать набеги в земли Крымского ханства, поскольку могли переложить ответственность за совершенные ими грабежи на служилых людей московского царя. Для этого около 300 казаков под командованием атамана Михаила Млынского (он же Мина) формально «присоединились» к отряду дьяка Ржевского, численность которого была раза в три меньше. В результате их сводный отряд стал представлять собой существенную по меркам степей силу, вполне сопоставимую с той, которой в свое время мог распоряжаться князь Вишневецкий при ведении «наступательной партизанской войны», будучи на польско-литовской службе: 300–350 закаленных в походах и набегах бойцов вполне могли не только выполнять функции тактической разведки, но и вести более масштабные боевые действия: например, атаковать равные по численности отряды неприятеля или гарнизоны небольших порубежных крепостей, победы над которыми всегда становились достоянием русских летописей. Благо, что к тому времени в среднем течении и низовьях Днепра для этого сложились благоприятные предпосылки…
