Рыцарь без меча - [143]

— Эй, полоумный! Забирай!

Эдвин встал, звякая цепями, молча взял чашку с бурой жижей и деревянную ложку, осторожно сел на солому и, преодолевая отвращение, принялся за еду.

Медленно наступил вечер. В камере стало совсем темно. Эдвин позвал тюремщика и спросил:

— Ты можешь дать мне свечи?

— Не положено!

Эдвин некоторое время смотрел в зарешёченное окно, потом лёг, но сон не приходил. Очень хотелось снять кандалы, сырой холод пробирал насквозь, непрестанно шуршали и пищали крысы.

* * *

На следующий день в одиннадцать Диаманта с Мариеном уже ждали в приёмной судебной палаты — большого серого здания, примыкавшего к зданию городской тюрьмы. Мариена внутрь не пустили, а Диаманту провели через длинный коридор в просторный кабинет, где её ждали те же люди, что допрашивали Эдвина — судья, следователь и писарь.

— Садитесь, — кивнул следователь в чёрном. — Дайте вашу личную грамоту.

— Что с моим мужем? — спросила Диаманта, протягивая ему грамоту.

— Сейчас вы всё узнаете, — мягко произнёс судья. — Мы пригласили вас сюда именно для того, чтобы обсудить с вами участь вашего мужа и вашу собственную участь. К сожалению, преступление, которое совершил ваш муж, очень серьёзно — он активно распространял ложь, которая оскорбляет короля. Закон к таким преступникам крайне суров. Вашему мужу уже вынесли приговор.

— Какой, ваша честь?

— Семь лет одиночного заключения в кандалах без каких-либо сношений с внешним миром, а затем — пожизненная ссылка.

Диаманта побледнела и прошептала:

— О Небо…

— Вам плохо? Выпейте воды, — предложил следователь.

Она отказалась, но следователь протянул ей кружку.

— Выпейте, выпейте.

Она сделала глоток.

— Теперь о вас. Пока вы являетесь женой государственного преступника, вам запрещено покидать Тарину.

— Мои родители и брат живут в замке Варос. Смогу ли я навещать их?

— Нет. Но вам разрешено вести переписку с близкими, и они могут навещать вас. Эти условия вам ясны?

— Да, ваша честь.

— Тогда подпишите эту бумагу.

Диаманте протянули лист, она пробежала его глазами. «…Я осведомлена о том, что нарушение вышеозначенных указаний, данных мне судом его величества, является государственным преступлением…»

Помедлив, Диаманта взяла перо и подписала.

— Хорошо, — кивнул судья. — Далее. Заключение вашего мужа будет долгим. Всё это время вам нужно будет на что-то жить.

— Я буду работать.

— Правильно. Ваше теперешнее положение обязывает вас работать. У вас нет другого выхода. Только учтите, что отныне вас запрещено принимать на должности, где вы могли бы тем или иным образом распространять возмутительную ложь, за которую наказан ваш муж.

— Что это за должности?

— Учительницы, гувернантки, переписчицы и прочие подобные. До сегодняшнего дня вы давали уроки, но теперь это вам категорически запрещено.

— Кем же я могу работать?

— Вы женщина образованная, но сейчас это, увы, не имеет никакого значения. Можете работать на любой работе, соответствующей вашему положению — ну, например, прачкой или судомойкой. Если повезёт, найдёте место служанки.

Диаманта спокойно кивнула.

— Как я могу облегчить положение моего мужа? Какие вещи можно ему передать? Или нужны деньги, чтобы улучшить его условия?

— Передавать ему какие-либо вещи строго запрещено, — ответил следователь. — Но помогать ему деньгами вы можете. Обратитесь за этим к коменданту.

— Главное — знайте, что всё это не имеет никакого смысла, — добавил судья.

— Что значит «не имеет»?

— А какой смысл помогать человеку, который считается вашим мужем, но которого вы больше никогда не увидите?

— Как? Вы же сказали, что после тюрьмы его отправят в ссылку! Разве я не смогу поехать туда вместе с ним?

— Конечно, нет.

— Но почему, ваша честь?

— Это безумие! Неужели вы решитесь навсегда оставить родных, свой дом и отправиться в глухой край, где будете жить в тяжёлой нужде до самой смерти?! Можете проститься с надеждой на встречу с мужем. Её не будет, — произнёс судья с нажимом. — Не будет никогда!

На некоторое время повисла тишина. Диаманта сидела, до боли сжав руки, и смотрела на стол перед собой, мысленно повторяя: «Это ложь. Это ложь».

Следователь произнёс:

— Все ограничения, которые мы вам только что назвали, касаются не вас лично, а вас как жены государственного преступника. Вы понимаете?

— Что вы имеете в виду? — Диаманту насторожил его вкрадчивый тон.

— Упомянутые ограничения касаются вас, только пока вы носите фамилию мужа. Но закон разрешает вам перестать её носить: если муж наказан пожизненно, жена не обязана разделять его участь. Подайте нам прошение о разводе, и мы удовлетворим его без согласия вашего супруга. Тогда вы получите полную свободу передвижения, возможность работать где захотите, сможете заново создать семью. Составите счастье какого-нибудь достойного человека. Вы, с вашим умом, красотой, образованием, заслуживаете лучшей участи!

Диаманта отрицательно покачала головой.

— Я не оставлю мужа.

На лице следователя мелькнула ироничная улыбка.

— Поверьте, для подвигов у вас нет никаких оснований. Я бы советовал вам подать прошение о разводе. И лучше всего сделать это прямо сейчас, пока ваши соседи и друзья не знают, как изменилось ваше положение. Когда они узнают, начнут сторониться и презирать вас — и правильно сделают. Да и вы на тяжёлой работе быстро потеряете красоту и лишитесь последнего шанса устроить свою жизнь… Ну? Как только вы подадите прошение, мы сожжём эту бумагу на ваших глазах, — следователь показал на запрещение покидать город, которое она только что подписала. — И всё будет хорошо. А в противном случае мне придётся поставить в вашей личной грамоте отметку, которая поломает всю вашу судьбу.