Глава 1. С чего начинается…[1]
Нет, не Родина. И, конечно же, не с букваря. Попаданец начинается с какого-нибудь события: проведения супер-эксперимента, или придет в проклятое место, пьянки до посинения, погрузится в виртуальность или умрет.
Умрет…
Обдумывая позже обстоятельства моего попаданства, я решил, что, скорее всего умер. Помню, что заснул в постели, а проснулся уже здесь. Может — сердечный приступ, а может — задохнулся угарным газом из печки. Или притолока на голову упала. А чего, собственно, гадать? Случившегося не исправишь. Надо думать, как жить дальше.
Итак, очнулся я на поляне. Лежу, смотрю в голубое небо, и ни одной мысли в голове. Только боль во всех мышцах и суставах, а также боль в голове и гул, как в пустой бочке. Кто испытывал мигрень, тот меня поймет. А кто нет — то представьте перелом ноги, только внутри головы. Не ломали руки-ноги? Ну, тогда представьте, что у Вас уже два дня болит зуб. Только боль как бы более низкая по частоте. Как бы, не писк, а рёв. У Вас и зубы не болели? Да ну вас, такого здоровенького. Даже поговорить не о чем. Болела не только голова. Ломило все суставы, каждую косточку. Гриппом болели? А, ну да, Вы же абсолютно здоровы.
Преодолевая головную боль, попытался оглядеться, тихонько поворачивая голову. Справа — лиственный лес, слева — малинник, под ж… спиной — травка. Потом мысль стала пробиваться — а собственно, чего это я тут делаю? Но обстоятельно обдумать её мне не дали.
Со стороны малинника раздался треск, и на поляну вывалился медведь. Нет, не так — МЕДВЕДЬ! Видел я медведей в зоопарке. Бурый обычно не выше человека. А тут… тоже бурый, но размером крупнее гризли.
Я к этому времени перевернулся на живот и пытался принять вертикальное положение. Повернув голову на звук, я оцепенел и мог только икать. Потом сердце рвануло галопом, и я как был на четвереньках, так и чесанул вперед, прочь от зверя.
Какая боль? Что вы! Адреналин — верное средство от всех болячек.
Я уже успел скрыться за ближайшими кустами, когда сзади раздался рёв и треск ломаемых веток. Этот бешеный супер-гризли решил, что я добыча. Совсем не к месту пришла мысль — что это за медведь? Гризли или камчатский? Только эти два вида крупнее медведя из средней полосы.
Нельзя думать, когда от кого-то бежишь! Ой, нельзя! Не думать надо, а под ноги смотреть. Конечно же, я запнулся. Лесная тропинка, по которой я бежал (или передвижение на четвереньках нельзя назвать бегом?), спускалась в овраг, на краю которого торчал подмытый корень. Свалившись кубарем, я припечатался лбом так, что потемнело в глазах. Не успел я приподняться, как сзади раздался нарастающий рёв, рядом что-то свалилось, раздался рёв еще более громкий — и тишина.
Перевалившись на бок, я увидел рядом тушу медведя. И замер, боясь пошевелиться. Вспомнилось, что медведи ломают только тех, кто шевелится. А если ты похож на труп, то бросит, чтобы заняться позднее. Но медведь тоже не двигался. Глаза немного привыкли к полутьме в овраге, и я увидел кровь на морде медведя.
