Рыбалка в Америке - [21]

Около двенадцати ночи они принесли труп и положили его рядом с палаткой — всего в футе от того места, где спал в полярном спальном мешке мистер Норрис.

Он проснулся, когда они клали труп на землю. Они оказались не самыми тихими трупоносами в мире. Сквозь натянутую материю палатки мистер Норрис хорошо видел силуэт трупа. От мертвого тела его отделял лишь тончайший, весом в 6 унций, слой водонепроницаемого, плесенеотталкивающего, ВЕЧНОСУХОГО, зеленого АМЕРИФЛЕКС–поплина.

Мистер Норрис расстегнул молнию на спальном мешке и выбрался наружу, освещая себе путь гигантским, словно голова охотничьей собаки, фонарем. Он заметил, как трупоносы удаляются по тропинке в сторону ручья.

— Эй, ребята! — закричал мистер Норрис. — А ну–ка идите сюда. Вы кое–что забыли.

— Тебе чего? — отозвался один из них. В зубах фонаря они явно стушевались.

— Сами знаете, — сказал мистер Норрис. — А ну, быстро!

Трупоносы переглянулись, пожали плечами и, по–детски шаркая ногами, неохотно вернулись к палатке. Подняли тело. Оно было тяжелым, и один из трупоносов никак не мог удержать ноги.

Другой с надеждой спросил мистера Норриса:

— Может, передумаешь?

— Спокойной ночи, — ответил мистер Норрис.

Они понесли труп к ручью. Мистер Норрис выключил фонарь, но хорошо слышал, как они спотыкаются о камни у самого берега. Он слышал и то, как они переругивались друг с другом. Тот, который шел впереди, говорил:

— Да держи ты, как положено. — Потом они замолчали.

Минут через десять на другом конце лагеря у самого ручья зажегся свет. Далекий голос стал кричать:

— Ни в коем случае! Вы уже разбудили детей. Им нужно выспаться. Мы завтра уходим в поход за четыре мили к озеру Конк. Ищите другое место.

ВОЗВРАЩАЯСЬ К ОБЛОЖКЕ ЭТОЙ КНИГИ

Дорогой Рыбалка в Америке.

На площади Вашингтона я встретил Вашего друга Фрица. Он просил сообщить Вам, что его дело было передано в суд, и что суд вынес оправдательный приговор.

Он сказал, что это очень важно, и чтобы я обязательно сообщил Вам, что дело было передано в суд, и что суд вынес оправдательный приговор, поэтому я и повторяю дважды одно и то же.

Он хорошо выглядит. Когда я его встретил, он грелся на солнце. Знаете, как говорят в Сан–Франциско: «Лучше расслабляться на площади Вашингтона, чем в калифорнийской кутузке»

Как дела в Нью–Йорке?

Ваш,

Горячий Поклонник.

Дорогой Горячий Поклонник.

Рад слышать, что Фриц не в тюрьме. Он очень из–за этого переживал. Последний раз в Сан–Франциско он говорил, что шансы 10:1 за то, что его посадят. Я сказал, что нужно найти хорошего адвоката. Судя по всему, он прислушался к моему совету, и вдобавок ему очень повезло. Это всегда хорошее сочетание.

Вы спрашиваете о Нью–Йорке — в Нью–Йорке жарко.

Я гощу у друзей — у молодого взломщика и его жены. Он сейчас без работы, а жена трудится официанткой в баре. Он ищет работу, но, к сожалению, безуспешно.

Ночью было невыносимо жарко; я спал, завернувшись в мокрую простыню и надеясь, что так будет хоть немного легче. Я чувствовал себя пациентом психиатрической больницы.

Посреди ночи я проснулся и увидел, что комната наполнена поднимавшимся от простыни паром — обстановка напоминала джунгли: брошенное снаряжение и тропические цветы на полу и на стенах.

Я отнес простыню в ванную комнату, погрузил ее в ванну и открыл холодную воду. Потом пришла собака и стала на меня лаять.

Она лаяла так громко, что комната наполнилась мертвецами. Один из них хотел забрать мою простыню, чтобы сшить из нее саван. Я сказал «нет», он настаивал, из–за нашего спора проснулись соседи–пуэрториканцы и принялись стучать в стену.

Оскорбленные мертвецы исчезли.

— Нас здесь, оказывается, не ждут, — сказал напоследок один из них.

— Проклятый торчок, — сказал я.

С меня довольно.

Я уезжаю из Нью–Йорка. Завтра я лечу на Аляску. Найду за полярным кругом ледяной ручей, у которого растет этот странный лишайник, и проведу неделю в обществе хариусов. Мой адрес будет: До востребования Рыбалке в Америке, Фэрбэнкс, Аляска.

Ваш друг,

ДНИ ОЗЕРА ДЖОЗЕФУСА

Путь от Малого Краснорыбьего озера к озеру Джозефуса лежал вдоль красивых имен — от Стэнли к Рогатому Мысу, от него к Морской Пене, к Порожистой реке, к Плавному ручью, затем мимо шахты Грэйхаунд к озеру Джозефуса, и вот два дня спустя малышка сидит у меня на плечах, и мы поднимаемся по тропе к озеру Каролинских Поганок, где нас поджидает многодневный запас форели.

Мы были уверены, что форель будет ждать нашего прихода, подобно билетам на самолет, поэтому, дойдя до Грибного ключа, остановились выпить холодной темной воды и сделать пару снимков — нас с малышкой верхом на бревне.

Придет день, появятся деньги, и мы напечатаем эти фотографии. Придет день, и любопытство заставит меня проверить, что же там такое получилось. А пока время для них остановилось так же, как оно останавливается для запертых в бумажном пакете семян. Когда фотографии напечатают, я стану старше, и меня легче будет растрогать. Смотри, какая она тут маленькая! Смотри, Грибной ключ! Смотри, а это я!

Мы добрались до озера Каролинских Поганок, и через час я поймал всех рыб, которых можно было ловить по тамошним правилам, а моя женщина, увлекшись рыбной ловлей, уложила малышку спать прямо на солнце; когда девочка проснулась, ее стало тошнить, я взял ее на руки, и мы пошли по тропе обратно.