Ряженые - [2]
После этого на головы Шишигину и циркачке надели какие-то венки из проволоки и стали водить вокруг коробки. А из темноты голос Ахренеева на ухо Шишигину:
— Не упускай своего счастья, недотепа! Тебе с этой женой лучше будет… Красавица-то какая…
В другое ухо голос Ванякина:
— Может, другого такого случая и не представится, дуралей…
Тут Шишигин вырвался, опрокинул коробку и кричит:
— Не надо мне другой жены… Мне моя нужна…
Вокруг все попадали от хохота, кто-то кричит:
— Гадать! Гадать! Давайте гадать!
Принесли большое зеркало в дорогой раме. Кто-то стал колотить половником по кастрюле, другие взяли веники и принялись сметать мусор из всех углов на середину комнаты. Шишигин слышит голос Балалаевой:
— Чёрт из черты, а я в черту…
Поставили перед зеркалом две горящие свечи в подсвечниках. И вот вывели за руку какую-то маску и усадили у зеркала. Голос Балалаевой говорит:
— Ряженый, суженый, приходи со мной ужинать…
Тут маска перед зеркалом как вскрикнет:
— Вот он! Он здесь!
И падает на пол без чувств. Шишигин кинулся было на помощь, хотел поднять, но его удержали. Лежащую на полу накрыли белой простыней, вокруг наставили на пол зажженных свечей, и женщины принялись голосить, как над покойницей. Потом подняли на руки и стали носить по комнате. Кто-то припевал:
— Покойник, покойник… Умер во вторник…
Поносив по комнате, положили на сдвинутые стулья.
— Кто это? — спрашивает Шишигин.
— Твоя жена, — отвечает маска голосом Балалаевой.
«Опять розыгрыш», — думает Шишигин. Подходит он к лежащей на стульях, становится на колени и стягивает простыню. А как маску с лица снял, глазам своим не верит — его жена собственной персоной. Стоит он перед ней на коленях, не знает, что делать. А вокруг все просто надрываются от хохота. И сама жена не выдержала — расхохоталась.
— Как же ты попала сюда? — спрашивает ее Шишигин.
А жена хохочет, остановиться не может:
— На то и святки… Самая бесовская потеха… Разве ты не знаешь, что под Рождество Господь всех бесов и чертей выпускает… Это Он на радостях, что у него Сын родился…
А Шишигин смотрит на нее, наглядеться не может.
— Как я рад, что ты нашлась… Мне без тебя хоть пропадай! Мне ведь без тебя и жить-то не на что…
Жена еще пуще смехом заливается:
— Знаешь, ты кто? Ты — каженник…
— Что еще за каженник?
— Каженник — он только кажется, что человек… Вроде как и все… А приглядишься — он каженник и выходит. И тот же человек, да не тот. Все у него не так. Задумает что — все выходит наоборот. Начинает по-людски, а к концу сведет, хоть брось. Жить или не жить — ему все равно. Вроде нет ни тоски, ни кручины, а он все равно горюет. И все у него есть — а для него хоть ничего не будь… Их, каженников, только на святках и можно узнать. А в другие дни — ни за что… Они в святки ходят, виноватого ищут, чтобы болезнь свою вылечить…
Тут вдруг за дверью шум какой-то, оживление. Кричат:
— Ряженые пришли!
И в комнату вваливается веселая компания, мужчины и женщины. Лица у всех вымазаны краской, за спинами крылья бумажные. Один звезду из бумаги на палке несет, другой коробку картонную вроде домика, внутри свечка горит.
Впереди ряженых — дети, два мальчика. Один вымазан сажей, на голове колпак. Другой в короне из бумаги, в руках картонный меч. Мальчик в короне тычет мечом чумазого мальчика:
— Ирод, ты Ирод, зачем ты родился?
После этого он ударяет мечом чумазого, и тот падает как подкошенный. Шишигин смотрит и думает — вот сейчас он поднимется, а тот все лежит, не встает. «Надо же, как в роль вошел», — думает Шишигин.
Тут откуда ни возьмись еще один ряженый. На голове мешок, лица не видно. Сорвали с него мешок, а под ним — рога. А лицо старое, сморщенное, как у столетнего деда. Потом и хвост у него увидели. Гости смотрят на него, удивляются, спрашивают друг у друга:
— А это кто такой? Этот откуда?
Только никто старика не знает. Стали тогда за хвост его дергать, за рога, думали — отвалятся. А они держатся, как настоящие.
Тем временем новый гость поднимает на руки чумазого мальчика, ходит с ним по комнате и всех спрашивает:
— Это не ваш мальчик? Не ваш ребенок?
Подошел он и к Шишигину. Поглядел на него и тихо так говорит:
— Ты вот сидишь, милый человек, и не знаешь… А жена твоя получила тебя нечистой силой…
Сказал — и дальше с мальчиком на руках:
— Это не ваш ребенок?
Кто-то говорит:
— Это из детского дома… Беспризорник…
— Тогда ему со мной быть, — сказал старик и унес мальчика из комнаты.
А Шишигин на жену смотрит:
— Это правда, что он сказал? Что ты получила меня нечистой силой?
Жена наконец перестала смеяться.
— Правда, правда, — говорит. — На святках как-то мы вот так же гадали. В шутку, конечно… Села я перед зеркалом, стала звать суженого… Тут кто-то и приходит… Шинель солдатская, мешок, а в руках платок красный… Познакомились мы… Потом поженились… А ведь это ты и был…
— А платок? — спрашивает Шишигин, сам на месте усидеть не может. — Платок у тебя сохранился?
Жена принесла из прихожей сумочку, достала красный платок.
— Он у меня всегда с собой…
Шишигин долго платок разглядывал, потом говорит:
— Точно, он самый… Я тогда из армии возвращался… Демобилизация… Поезд где-то стоит, жара. Я платок вынул, пот утереть. Откуда ни возьмись — собака. Схватила платок — и прочь. Я тогда думал, шут с ним, с платком, не жалко…
«— Вы теперь не лопатники, а бойцы Красной Армии, — сказал полковник. — Красноармейцы. Будете на этом рубеже оборону держать. — А оружие? — спросил кто-то. — Как же без оружия? Никиша все переживал за брата, а Серафим его успокаивал: — Да жив твой Дося. Не суждено ему раньше срока пропасть…».
«По выходным Вера с Викентием ездили на дачу, Тася всегда с ними. Возвращалась с цветами, свежая, веселая, фотографии с собой привозит — Викентий их там фотографировал. На снимках все радостные — Вера, Тася, сам Викентий, все улыбаются. Дорик разглядывал фотографии, только губы поджимал. — Плохо все это кончится, я вам говорю…».
«После выпуска дали Егору приход в самом заброшенном захолустье, где-то под Ефремовом, в глухом поселке. Протоиерей, ректор семинарии, когда провожал его, сказал: — Слабый ты только очень… Как ты там будешь? Дьявол-то силен!».
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
«Существует предание, что якобы незадолго до Октябрьской революции в Москве, вернее, в ближнем Подмосковье, в селе Измайлове, объявился молоденький юродивый Христа ради, который называл себя Студентом Прохладных Вод».
«Тут-то племяннице Вере и пришла в голову остроумная мысль вполне национального образца, которая не пришла бы ни в какую голову, кроме русской, а именно: решено было, что Ольга просидит какое-то время в платяном шкафу, подаренном ей на двадцатилетие ее сценической деятельности, пока недоразумение не развеется…».
А вы когда-нибудь слышали о северокорейских белых собаках Пхунсанкэ? Или о том, как устроен северокорейский общепит и что там подают? А о том, каков быт простых северокорейских товарищей? Действия разворачиваются на северо-востоке Северной Кореи в приморском городе Расон. В книге рассказывается о том, как страна "переживала" отголоски мировой пандемии, откуда в Расоне появились россияне и о взгляде дальневосточницы, прожившей почти три года в Северной Корее, на эту страну изнутри.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.