Руум - [2]
Джим криво усмехнулся: что проку во всех этих расчетах? Лучше позаботиться о завтраке. Солнце и его собственный желудок говорили ему, что время приспело. Он уже решил было вытащить удочку и забросить ее в пенный ручеек, как вдруг за круглым травянистым холмом ему открылось такое зрелище, что он замер на месте с широко разинутым ртом.
Словно какой-то предприимчивый великан-мясник устроил здесь под открытым небом огромную бойню: перед Джимом аккуратно, в три ряда, уходивших вдаль чуть ли не до самого горизонта, лежало несчетное количество звериных туш. И что это были за звери! Те, что поближе, еще были обычные олени, медведи, кугуары и горные козлы, — видимо, каждой твари по штуке, — но дальше в ряду лежали странные, неуклюжие, бесформенные косматые существа, а за ними — целые шеренги пресмыкающихся. Одного из них, самого последнего в этом фантастическом ряду, Джим сразу узнал. Ну, конечно же, у них в городском музее стоял такой же, только больших размеров и сформованный из папье-маше по фрагментам скелета.
Никаких сомнений быть не может— это маленький стегозавр, величиной с шотландского пони!
Потрясенный Джим медленно шел вдоль ряда звериных тел, то и дело останавливаясь и окидывая взглядом эту чудовищную выставку. Нагнувшись, чтобы внимательнее рассмотреть какую-то грязно-желтую чешуйчатую ящерицу, он вдруг заметил, что у нее дрогнуло веко. И тут он понял, в чем дело. Эти животные не убиты, они только парализованы и чудесным образом сохранены во времени. Пот выступил у него на лбу. Сколько лет прошло с тех пор, как в этой долине разгуливали стегозавры?
Одновременно Джим заметил еще одно любопытное обстоятельство: все экспонаты этой чудовищной коллекции были приблизительно одинаковых размеров. Здесь не видно было, например, ни одного действительно крупного ящера. Ни одного тиранозавра. И, кстати сказать, мамонта тоже не было. Каждый экспонат был примерно с овцу величиной. «Что бы это могло означать?» — подумал Джим. Но в это время кусты предостерегающе зашуршали.
Когда-то Джим Ирвин работал с ртутью, и теперь ему на секунду показалось, будто на поляну выкатился кожаный мешок, наполовину наполненный этим жидким металлом, ибо загадочный сферический предмет двигался с такой же тяжеловесностью. Но он был не кожаный, а то, что с первого взгляда показалось Джиму омерзительными бородавками, при более пристальном рассмотрении скорее походило на функциональные патрубки какого-то диковинного механизма.
Но что бы ни представлял собой этот предмет, у Джима почти не было времени его рассмотреть, потому что удивительный сфероид выдвинул несколько металлических трубок с какими-то линзоподобными утолщениями на концах, втянул их назад и тут же покатился по направлению к Джиму со скоростью примерно пять миль в час. И по его решительному ходу человек понял, что механизм намерен присоединить его к своей страшной коллекции мертвоживущих экспонатов.
Джим вскрикнул, отскочил на несколько шагов назад и сдернул с плеча ружье. Забытый на Земле Руум находился еще ярдах в тридцати от Джима; он двигался с той умеренной, но неизменной скоростью, которая делала это ровное приближение гораздо более ужасным, чем молниеносный прыжок живого зверя.
Рука Джима взлетела к затвору и с привычным проворством загнала патрон. Он прижал к щеке исцарапанный приклад и навел мушку прямо на кожаный мешок. Перед ним в ярком свете послеполуденного солнца была отличная мишень. Мрачно усмехнувшись, он нажал спуск. Уж он-то знал, что может сделать крупнокалиберная обтекаемая пуля в мельхиоровой рубашке с мягким хвостом при скорости в 2700 футов в секунду. Ну, погоди! Верней всего с такой дистанции она пробуравит и расквасит в лепешку эту мерзкую штуковину.
Бам! Знакомый толчок в плечо. И-и-! Жалобный визг рикошета. У Джима дух захватило. Сомнений не было. С расстояния всего в каких-нибудь двадцать ярдов пуля из его тяжелого ружья отскочила от поверхности Руума.
Джим яростно дернул затвор. Он выстрелил еще раз, потом еще и опустил ружье, осознав всю бессмысленность такой тактики. Когда Руум был от него в шести футах, он увидел, как из бородавчатых выступов высунулись блестящие крючковатые щупальцы, державшие полый, похожий на жало, зонд. На острие повисла зеленоватая капля. Человек повернулся и побежал.
Джим Ирвин весил ровно 149 фунтов.
Сначала он без труда вырвался вперед. Руум видимо не способен был увеличивать скорость. Но Джим не обманывал себя на этот счет. Ничто живое на земле не способно выдержать ровный ход со скоростью пяти миль в час дольше, чем несколько часов. Через некоторое время, как легко мог себе представить Джим, загнанное животное либо набрасывалось на твоего неутомимого преследователя, либо, если это было какое-нибудь робкое существо, вроде козы, начинало в слепой панике описывать круг за кругом, покуда не падало в изнеможении. Только тем, кто мог летать, не грозила опасность. А для любого наземного животного исход был предрешен: еще один экземпляр для жуткой коллекции. Но для кого предназначена эта коллекция? Зачем? Почему?
На бегу Джим избавлялся от лишних тяжестей. Красное солнце было уже низко над горизонтом. Что-то будет, когда наступит эта ночь? Он не знал, следует ли выбросить ружье; оно оказалось бесполезным против Руума, но Джим был приучен не бросать оружия до конца. С другой стороны, каждый лишний фунт уменьшал его шансы на победу в той ужасной гонке, которая ему предстояла. Логика подсказывала Джиму, что понятия армейской чести не применимы к такому состязанию; ничего позорного не будет, если он бросит бесполезное ружье. Он решил, что расстанется с ним, когда дело примет действительно крутой оборот. А покамест он повесил его за плечо. Счетчик Гейгера он на бегу бережно поставил на плоский камень, почти не сбавив скорости.
