Рутина - [48]

Я как-то, будучи пьяным, умудрился позвать Элеонору, которая тоже недавно переехала в Москву, да еще и переспать с ней на той же кровати, на которой неделю назад мне изменила Сигита. Отчасти я отомстил, обтрухав ее простыни. Но не помнил даже, как все это провернул.

– Привет, – сказал я. – Просыпайся.

Погладил ее спину, ее родинки. Она открыла глаза и сказала свое «привет».

Мы пошли завтракать в пиццерию. Она рассказала о том, как провела последние несколько лет. Сидела на игле со своим парнем, который был после меня, но все нормально, могу не волноваться, ВИЧ она не подхватила. Сейчас вот переехала к матери, хочет попробовать открыть небольшой магазин одежды. Я начал было рассказывать про себя и Сигиту, но Элеонора остановила меня: ночью, между любовными упражнениями, я уже все это рассказывал. Еще заставлял ее слушать «ночных грузчиков», рассказал про своих друзей в Петербурге. Времени не терял.

– «Меня больше никто не полюбит», – все время восклицал ты, когда терял нить истории, – сказала Элеонора. – Евген, ты был как ребеночек.

Давно меня так никто не называл.

– А ты что? – спросил я.

– А я тебя успокаивал. Сказал, что еще много раз полюбят и что ты изменился. Стал взрослее, красивее. Вкус появился. Это и правда так. Не переживай из-за телки. У тебя их много будет.

– Спасибо. Но я не знаю, нужно ли мне много или хватит одной.

– Я тебя еще немного люблю. И твоя Сигита, я уверен, тоже будет любить тебя еще долго. Вопрос в том, нужно ли ее возвращать.

– Может, лучше тебя вернуть?

Она скорчила гримасу. Я проводил Элеонору до метро. Сказал спасибо, поцеловал, остался один. Это для меня было чудо, немного болезненное. Воспоминания обо мне семнадцатилетнем мешались с шумом города и наваливались со всех сторон. Элеонора мне привиделась, не могла же она правда провести со мной ночь. Совершенно не помнил, как позвал ее в общагу, и был очень рад ее вниманию и словам.

Я запрыгнул в первый попавшийся троллейбус, хотелось сесть на сиденье, смотреть в окно и ничего не предпринимать. Элеонора дала мне противоядие. Только к ней я испытал что-то вроде тех чувств, которые испытывал к Сигите. Только они две обладали такой красотой, которая у меня не вызывала сомнений, хотя ничего общего в них не было. И пахли они по-разному, но обе – были лучшими. Догадывался, что максимум на один день растянется чудо-действие, дальше ломка вернется и придется карабкаться самому.

Вернулся в блок и спросил у Михаила Енотова:

– Ты видел Элеонору? Она же была тут?

– Видел, конечно. Удивлен, но рад, что тебе до сих пор дают, обезьяна Джеки. Даже пьяному в жопу.

– Странно это.

Михаил Енотов сказал, что я гомосек, раз сплю с девушкой, говорящей о себе в мужском роде. Так не всегда, оправдался я, – в электронных письмах она иногда пишет о себе как о женщине. Вот такой у нее прикол: считает, что ее подлинная личность – мужчина. При том, что сама она очень женственная и любит член.

Встреча с режиссером Ваней случилась после обеда. У меня в руках были пакеты с пивными бутылками, я шел с Орловичем из магазина. Там, в магазине, я его случайно встретил и позвал выпить.

У входа в общагу парковалась машина.

– Подожди, Орли, – сказал я. Он остановился на крыльце.

Я подошел к тачке, встал перед ней и смотрел на Ваню, который был за рулем. Ваня смотрел на меня. Рядом с ним на пассажирском сиденье был Дэц.

Дэц вылез и поприветствовал меня, несколько смущенно. – Привет-привет, Дэц. Че-то наш кабанчик не вылезает? Он, конечно, был в курсе нашего с Ваней конфликта. Ваня рылся в бардачке. Я демонстративно плюнул себе под ноги и пошел в общагу. Но на крыльце опять засомневался.

Я сказал Орловичу:

– Что делать? Очень хочется ему дать по морде.

– Ну если очень хочется, то дай, – сказал Орлович и взял у меня пакеты. – Пиво только оставь.

Я вернулся к машине, Ваня все еще сидел в ней. Он открыл дверь и сказал:

– Подожди, дай мне вылезти.

Несколько раз я ткнул его кулаком в плечо. Ваня вылез и попробовал оттолкнуть меня. Я неуклюже бил его в пузо. Дэц и мой Орлович уже разнимали нас с разных сторон, а я орал:

– Че, сука, че, сука!

– Ребята, не надо, – упрашивал Дэц. – Поговорите мирно.

– Не о чем нам говорить, – сказал я, пытаясь отдышаться.

Драки не получилось. Я резко пошел к крыльцу и взял пакеты, которые Орлович тут оставил. Повернулся к ним. Орлович, чтобы разрядить обстановку, смущенно здоровался с ними:

– Привет, Иван. Привет, Паша.

– Ты идешь? – спросил я.

Вечером мы с Михаилом Енотовым опять пошли в магазин, взять уже чего-нибудь покрепче. И опять встретили Ваню в машине, только на этот раз он готовился уезжать. Уже развернулся, выехал на тротуар, и тут мы совершенно случайно преградили ему путь.

Я уставился в кабину.

Рядом с Ваней сидела Сигита, но я старался глядеть Ване в глаза, не отрываясь.

Нужно было заставить их испугаться. Руки мои сами потянулись к ширинке, я достал член и начал ссать.

Ваня сдал назад, но все равно немного попало на машину. Он уехал, я застегнулся, и мы пошли в магазин. Чувства триумфа почему-то не было, мое сердце билось, я слышал удары, чувствовал пульс в ушах. Мне было очень страшно, зло захлестывало меня, и не получалось ему противиться.