Рутина - [47]

Мы всю неделю утепляли стены. Разрывали пластиковые упаковки, доставали оттуда куски утеплителя, напоминающие маленькие матрасы, подгоняли по размеру, отрезая лишнее канцелярскими ножами (лезвия быстро тупились о материал, напоминающий стекловату, но чуть более нежный), и впихивали в каркас. Руки мои чесались от утеплителя и нервов, я весь покрывался аллергическими ранками и коростами. Вот мои трехлетние отношения и подошли к концу, я больше не поставлю ни одного пистона бабе, в которую влюблен. Не почувствую ее запаха на своем теле. Нужен был завершающий аккорд. Я все это уже проходил. А потом опять попал в воронку: нужно сделать что-то такое, что точно положит конец этой нелепой истории. Необходимо было скататься в Москву и устроить там неприглядное. Хотя бы разбить лицо режиссеру Ване. Меня трясло. Я старался работать как можно интенсивнее, чтобы забыться. Но все равно, стоило перекурить или прерваться на обед, все возвращалось, голова разрывалась от ярости.

– Зачем, отец, было приходить ко мне и поливать меня слезами, чтобы тут же переспать с другим?!

Марат отвечал:

– Так иногда получается. Две любовных линии развиваются параллельно и в один момент сходятся. Не руби сгоряча, езжай и разберись.

Я отпросился у Жени на две недели. Устроил себе отпуск: первую неделю я собирался провести в общаге, а потом начинался форум молодых писателей в подмосковном пансионате «Липки».

В 2008 году мы все узнали о нем от Валеры Айрапетяна и подали заявки и почти все прошли. Нас ожидала дармовая выпивка и семинары, которые устраивали учредители толстых журналов при финансовой поддержке Фонда некоего Филатова. Можно было пристроить мой роман к публикации, завести знакомства в издательско-редакторской среде. Кроме меня туда прошли Михаил Енотов, Игорь Кузнецберг, Сжигатель, наш с ним знакомый писатель из Ухты Сережа Павловский, старый добрый Зоран Питич и еще несколько знакомых из ВГИКа.

В «Липках» ожидалась безумная пьянка длиной в рабочую неделю. Я подумал так: сначала я поговорю с Сигитой, буду спокоен и тверд, заставлю ее страдать и жалеть, потом встречусь с режиссером Ваней, дам ему по лицу, если технически будет возможно, а потом буду пить неделю и, может быть (я позволял себе мысленно эту мрачную шутку), покончу с собой прямо на форуме, среди молодых писателей.

Когда мы с Маратом ехали в маршрутке от Зеленогорска, он сказал:

– Главное, ты не пори горячку, сынок. Возвращайся скорее. Сигита хорошая девчонка, красивая и умная. Но ей тяжело с тобой, а тебе с ней. Она, как и все, ищет комфорта. К тому же, как я понял, у нее не все дома. Ей нужен кто-то попроще, поскучней. И тебе, кстати, тоже нужен кто-то попроще. Может быть, баба постарше тебе нужна, нет?

– Сигита старше меня.

– В смысле самостоятельная, с которой не надо нянчиться. Ты будешь заниматься своими делами, баба своими. При этом вам хорошо будет вместе. Такие отношения тоже бывают.

– Но наказать-то надо ее нового хахаля?

– Это на твое усмотрение. Ты пойми, что в двадцать три года все еще только начинается. Свою женщину так рано никто не встречает.

Чтобы сменить тему, мы заговорили о наших книгах. Марат сказал не забывать про роман, приглядываться на форуме, пристроить в какой-нибудь журнал. Таким шансом надо воспользоваться.

– Не знаю, отец. Я еще от «Лимбуса» не получил ответа. Может, туда его примут?

– Да не примет его этот Барменталь. Ты его рожу видел?

Марат настаивал, что следует соваться в разные места. Никогда не знаешь, где получится. И не забывать писать дальше. Это должно стать привычкой.

Вечером, перед тем как сесть на поезд, я созвонился с Сигитой. Она была у мамы и предложила мне с вокзала сразу приехать к ней на «Ботанический сад», чтобы мы все обсудили и решили, как быть дальше. Она сказала, что несколько дней не виделась с режиссером Ваней, чтобы я постарался не ревновать.

– Мне хочется, чтобы ты понял меня и мы с тобой договорились, – сказала она. Наверное, заготовила реплику.

Я поехал с вокзала к ней, но в метро задал себе вопрос: и что дальше, зачем я все это делаю? Сейчас я опять прощу ее? Тогда я отключил телефон, вышел на «ВДНХ» и пошел в общагу, чтобы пить пиво с Михаилом Енотовым. Он не так давно расстался с Альбиной.

Можно было попробовать отключиться от реальности и устроить старый добрый общажный запой. Так мы и сделали.

На следующий день я проснулся рано утром в объятиях своей первой девушки Элеоноры. Сперва я даже не понял, где мы и что происходит. Я решил, что последние несколько лет моей жизни – сон. Что я все еще с Элеонорой, я не переезжал в Москву, не учился во ВГИКе, а потом не убегал в Петербург. Я подошел к окну и увидел лимузины, задний двор, и все понемногу сошлось. Я еще раз обернулся – точно, это была она, Элеонора. Первая, кому я сказал «я люблю тебя», не считая матери, но это было в совсем раннем детстве. Это была комната в нашем блоке, которую раньше занимал Доктор Актер и еще один мой одногруппник, комната, куда потом въехала Сигита, подселив фиктивную соседку, студентку, снимавшую квартиру (мы их называли «мертвые души»), чтобы быть близко ко мне, да еще и по-королевски, в отдельных апартаментах.