Русское счастье - [67]

– Я приехал сюда, действительно, почтить память героических предков, отдавших жизнь за нашу Родину. Но они не кровные родственники – мои сражались на Кавказе. Главная причина приезда – заразиться русским духом, чем был в полной мере обделен с рождения. Я хочу стать в России русским! Жилья пока не искал, и был бы очень рад получить хозяйку в вашем лице, – дрогнувшим голосом закончил тираду Тристан.

Лицо Ирочки стало приобретать первоначальный образ: глаза озорно блеснули, казалось, и кокошник вздернулся кверху.

– Есть возможность – можно остановиться и у меня.

Тристан вслух произнес то, о чем подумал:

– Назову вас подарком судьбы, как хотите, можно и счастливой случайностью. Я прогуляюсь, возьму багаж в камере на вокзале, а к закрытию зайду за вами?

Возбуждение передалось и ей, глубоко вздохнув, она молчаливо кивнула.

Глава 4

Районный городишко утопал в свежевыпавшем снегу. За прошедшие два года здесь мало что изменилось. Над остановкой появился навес, да вся рыночная площадь скрылась рядами киосков. Облагороженный снегом скверик стоял без изменения. Недалеко, в известном месте, голосовала небольшая группа селян с объемными узлами. Галина, одетая в теплый модный батник, подбитый снежно-белой опушкой, белые сапожки, рядом с пахнущими нафталином еще советскими кацавейками, выглядела более чем эффектно. Косые взгляды селян снимали с нее мерку. В первый микроавтобус втиснуться не удалось. Подскочивший через несколько минут «бомбила» остановился вровень с Галиной, лихо кинув на юз обшарпанный тарантас.

И вот он уже несся по снежному накату, закручивая сзади снежный вихрь. Дорожная сумка со сменой белья и подарками для домашних громоздилась на коленях. Проплывали стороной знакомые ориентиры: островок ольховника топорщился в небо голыми рогатками, следом – развилка с уходящей в белое безмолвие дорогой. Люди выходили, всякий раз освобождая место морозному воздуху. В Селичевку попутчиков не оказалось. Молодцеватый водитель с ухмылкой тормознул, тягуче раздевая Галину взглядом с ног до головы. На ее удачу после снегопада поработал трактор, расчищенная им полоса успела отметиться парой-другой свежих следов. Небо прояснилось – мороз крепчал. Щеки покусывало его проникновенной лаской. Знакомая до отдельного буерака, до легкого уклона дороги местность принесла тоску. Зимой путь сокращался по замерзшему руслу речки Быструшки – она пока не стала, лишь по краю берегов образовав узорчатую ледяную корку. В нынешнем году зима в эти края свалилась рано. Бывало и до Нового года легким покровом не притрусит ложбинки. Галина посчитала ранний снег хорошим знамением. Вот березовая рощица со скамеечкой на опушке – летом здесь отдыхали. Мысли переплелись в тугой клубок. Где настоящее – где прошлое, где сказка – где быль. Закроешь глаза: террасы с правильными рядами посадок – это прошлое, откроешь – белое безмолвие – это настоящее, родное. Задумавшись, оступилась – сошла с дороги на обочину, нога провалилась по колено в притрушенную снегом старую кротовую нору. Метрах в пяти стрибанул с лежки зайчишка, судя по доверчивости и размерам, молоденький совсем, смешной, не успевший полностью одеться в зимнюю шубку. За взгорком отрылась Селичевка, многие трубы дымились.

– Живет Селичевка, на зло мрачным прогнозам, – подумала Галина, остановившись перед спуском с видом на утонувшую в снегах деревню, – отсюда остается километра два.

Глава 5

Сумрак непогоды сгущался. Березки склонили верхушки в покорном ожидании перемен. Тишина стояла такая, что отдавалась звоном в ушах. До закрытия оставалось три часа. Тристан, миновав пустырь, углубился в улочку. Рассекая овраг, она тянулась к центру городка далеко на подъем, выстроившись частоколом дымящихся труб. В одном из подворий раздавался стук топора, в остальных – штабели колотых дров выстроились на пути грядущих холодов стройными пикетами. Визгливо тявкнула из подворотни собачонка, почуяв незнакомый дух, залилась отчаянным лаем, разжигая всеобщий собачий интерес. Скрипнула калитка: Тристана добродушным взглядом проводила пожилая женщина в наспех накинутом платке. Миновав частный сектор, Тристан вышел на перекрестье асфальтированных улиц. Из современного магазина с длинной остекленной витриной сновали люди. Зашел внутрь магазина и Тристан. Оживление только у винно-водочного отдела. С тощими сумочками, угловато, бочком, словно стыдясь чего-то, люди спешили вернуться из яркого рая в сереющую стынь.

Побродив по пустынным отделам, Тристан взял коробку конфет «Рот Фронт», бутылку полусладкого «Абрау-Дюрсо» и, не задержавшись более, вынырнул вместе с удовлетворенными страждущими в быстро наступающую темноту.

Далеко внизу, на другом конце района, мерцали огни одинокого ресторанчика. Мимо знакомого обелиска Тристан прошел к автостанции – в секции ручной клади он оставил дорожную сумку. Покопался в ней, взяв с собой любимые южные сладости: вяленый инжир и хурму под сахарной пудрой. За несколько минут до закрытия уже стоял перед входом в ресторан, ежась в легкой куртке от пронизывающего бокового сквознячка. Поодаль цокотал двигателем микроавтобус «Газель», рядом с ним светилось шашечками такси. Парочками и по одному выходили работники, рассаживаясь в микроавтобусе. Ирочка вышла последней. Незамысловатая вязаная шапочка и черное нейлоновое пальто начисто обезличили ее, проглотив все очевидные прелести. Она поймала глазами Тристана, замедлилась на мгновение, словно собираясь с мыслями, и решительным шагом направилась к нему.