Русское счастье - [69]

…В повседневных заботах незаметно подкралась весна. Затаившееся по тенистым распадкам холмов последнее напоминание зимы однажды утром на солнечных выгревах подновилось снежно-белой пеленой подснежников.

Глава 7

Накрывая на стол, Ирочка внимательно посмотрела на Тристана, пытаясь уловить в его словах иронию.

– Первое впечатление самое сильное. Действительно, нравится и ничто не пугает?

– Пугает, но другое обстоятельство: катастрофически быстро рушатся прошлые устои.

– И я такая. Жила три года в областном центре. Поначалу работа отвлекала, а как устоялся быт, взгрустнулось по тишине, по особенной нашей красоте. Здесь с природой переживаешь все времена года. С ней вместе ликуешь – с ней впадаешь в тоску.

Прошу извинить, горячего, кроме чая, ничего нет. Объедки таскать с работы, считаю, пошловато. Одна живу – готовлю по настроению в выходные, когда душа ликует. На завтра можете заказывать стол. Смотаюсь с утра на рынок, придумаю что-нибудь особенное, праздничное.

Шампанское стрельнуло пробкой, оставив над горлышком взрывное облачко.

– Мне немножко…

– Шампанским не спиваются. За встречу – по полной. За вашу загадочность, Ирочка.

Выпили до дна.

– Задумчивый человек всегда загадка, – произнесла Ирочка, посмотрев на Тристана с укоризной.

– У вас загадка во взгляде, и в целом… в образе.

– Хотите испить это содержание? У вас доброе лицо, и вам хочется излить душу, не страшась быть не понятым.

Тристан разложил на вазу восточные сладости, наполнил бокалы.

– За ваш тихий городок, за ваш дом, за вас! – произнес он тост.

– А вы затейник. Голова пошла кругом.

Ирочка сделала глоток, покачала головой, попробовав хурмы. Белый налет сахарной пудры на губах отметил их выразительность.

– Будете слушать тираду-откровение?

Тристан многозначительно кивнул, прихлебывая шампанское, устроился удобнее.

– Родилась я в этом самом доме. Руками дедушки, затем папы в нем что-то дополнялось, усовершенствовалось. Никого не осталось, а мне зачем столько площади? Когда уезжала по распределению, полдома продала. Во второй половине живут двое пенсионеров из Воркуты. Хорошие люди. Печь осталась на их стороне. Дымоход стал общей стеной – они топят, а у меня тепло. Дрова оплачиваем пополам. И в самый трескучий мороз не холодно. Обещают через пару-другую лет провести газ. У меня, как у Льва Николаевича, затянувшаяся «увертюра». Какая прелесть ваши сладости?!

– Я рад, что так скоро смог вызвать ваше откровенное восхищение. Южные мужчины тоже сладки, но настолько же и коварны.

– Не пугайте – сие не про вас…

Затянувшееся вступление было для нее предохранительным клапаном, чтобы не заплакать.

– Давайте-ка выпьем за тех, кто не ошибается в чувствах, – провел Тристан отвлекающий маневр.

Возвышенный слог Ирочки напомнил ему далекую встречу. Глядя на Ирочку, он видел Надюшу: та же светлая русская непосредственность.

Отвлекшись воспоминанием, от звука слов Ирочки Тристан вздрогнул.

– Не смею ни на чем настаивать. Свою загадочность я бы хотела сохранить без искусственного обрамления. Вы так пристально смотрите на меня… Мне немного не по себе. Удивлю вас – сорву пелену: есть у меня про запас бутылочка красного вина. Давайте снимем сегодня все препоны. Свеча создаст интим, и беседа польется ровнее.

– Не много ли чести для квартиранта?

– Вы не квартирант, а мой, допустим, гость и давний хороший друг. Я так хочу!

Под свободным русским нарядом ее формы лишь угадывались. Сейчас она надела коротенькую стильную юбку с вызывающим разрезом сбоку. Встопорщенная на груди кофточка канареечного цвета кричаще выделяла другую русскую суть – сиюминутную готовность побеждать, ярко любить и быть любимой.

– Что видят мои глаза? Неужели «Хванчкара»?

– Одна напасть: нет у меня штопора…

– К такому вину, – вспомнил Тристан достоинства на этикетке, – штопор найдем. Тристан достал перочинный ножик, оголил штопор. Добротное вино распространило запах далекой, не забытой Родины.

– Вам знакома техника распития такого вина? – спросил Тристан, заглянув Ирочке в глаза. – После первого глотка целуются и переходят на «ты», причем, не дыша, дабы полнее ощутить в букете сладости поцелуя и вина.

Пламя свечи сдвинуло пространство, отражаясь двумя горящими лучинами у Ирочки в глазах. Они остановились в задумчивости, готовые начать предложенную повесть.

Тристан сделал глоток вина и замер, не дыша, в ожидании – Ирочка сделала то же самое, и они поцеловались.

Глава 8

…Шел июнь. Три года минуло с той поры, как Галина по заснеженной дороге вернулась домой с двумя противоречивыми началами – страхом и тоской. Страхом – что пятилась назад к изжитому образу, тоской – от того, что в новом мире не нашлось для нее достойного места. В межсезонье и летом глубокой печали не оставалось места – все с головой окунались в хозяйство. У сестры и Сереньки каждый день рождались грандиозные планы. Под стать Галине они не удовлетворялись мелкими достижениями, общий настрой общества давал толчок для инерции. Страна в это время поднималась со дна старой утопленной цивилизации. Взятая в аренду земля, дополнительно распаханная, не только кормила – давала возможность превратиться в крепкое фермерское хозяйство. К ним зачастили оставшиеся в разуме колдыри – двое из них, семейные, прижились.