Русское лото - [8]

Шрифт
Интервал

ГАЛИНА. И че? Может, ты все эти годы к билету подбиралась.

СВЕТЛАНА. Да он же у тебя неделю только.

ГАЛИНА. Какие поразительные знания. Все пронюхала. Ты значит, сперла, змеюка подколодная, некому больше.

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Галина, вы мудрейшая женщина. Я всегда верила, что справедливость восторжествует.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ (встает, натягивает штаны). Другого исхода и не могло быть. Истина — это святое.

ГАЛИНА. Куда это вы?

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. На работу. И так уже опоздал.

ГАЛИНА. И кто это вас отпустил, интересно?

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Галина, дело же ясное. Вор пойман. Для чего мы еще нужны? Если, как свидетели…

ГАЛИНА. Сидеть.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Как свидетели?

ГАЛИНА. Сидеть, я сказала! Всем сидеть! Брызну сейчас!

Все сели.

Никто никуда не пойдет, пока билет не вернете. Годы будете здесь сидеть. Века. Все, заложники вы. Понятно? Шаг вправо, шаг влево — попытка к бегству. Так нашпигую газом, что век не пропердитесь. Ясно? (Села на стул). А теперь поглядим, кто дольше выдержит. Посмотрим.

МОЛЧАНИЕ

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Мне на работу надо. Без меня производство встанет.

ГАЛИНА. Как встанет, так и ляжет…

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Это ни шутки никакие. Это крупнейшее в Европе предприятие по выпуску туалетной бумаги, и каждая минута его простоя оценивается миллиардными убытками. А это значит, что сотням, тысячам, миллионам россиян придется пользоваться газетами. Подумайте об их здоровье Галина Львовна.

ОЛЬГА ИВАНОВНА. Это правда, Галина.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. И еще учтите, что все потери придется оплатить вам, гражданочка.

ГАЛИНА. (Сует ему кукиш). А вот это видел?

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Николай, ты то должен понимать, чем все это может обернуться.

ГАЛИНА. Коля не слушай его.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Ты же гениальный хозяйственник, Николай.

ГАЛИНА. Коля…

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. У тебя впереди грандиозная карьера на нашем гиганте.

ГАЛИНА. Коля, он врет…

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Николай, это же подсудное дело.

ГАЛИНА. Коля, заткни уши.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Ты же под суд пойдешь, Николай.

ГАЛИНА. Коля, не верь ему.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Это 20 лет, как минимум, Николай.

ГАЛИНА. Коля, он блефует. Я экстрасенс, я — знаю.

РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Николай, я прощаю тебя, только опомнись.

НИКОЛАЙ (вдруг встал, механическим голосом). Чаша терпения переполнена.

ГАЛИНА (испуганно). Что, Коленька?

НИКОЛАЙ. Хватит терпеть эту деспотию. Ходить на задних лапках. Жить под постоянным гнетущим страхом увольнения…(пошел к дивану).

ГАЛИНА. Молодец, Коля. Так им. Отстаивай свои конституционные права.

НИКОЛАЙ. Рудольф Михалыч можно мне то. Рудольф Михалыч можно мне это. Хватит. Я рожден, чтобы быть свободным. Независимым. Лететь как птица в бесконечности вселенной. Парить, как пылинка в…в…и этот билет был моим билетом в свободную жизнь. Я хотел купить машину. Стать таксистом. Чтобы навсегда порвать рабские цепи, сжимающие мне горло, а вы отняли у меня его. Отняли мою свободу. Забрали, лишили меня ее. Но я буду бороться! Я буду штыком и мечом прорубать себе путь к столь желанной свободе! (взял у Галины баллончик). И я победю! Порву эти цепи. И вздохну, наконец, полной грудью прекрасного воздуха свободы. (Запел). Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир рабочих и рабов…

ГАЛИНА. Коля, довольно.

НИКОЛАЙ. Кипит наш разум возмущенный…

ГАЛИНА. Коля, хватит.

НИКОЛАЙ. На смертный бой идти готов…(брызгает из баллончика в сидящих на диване).

ТЕМНОТАЗАНАВЕСКОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ

Второе действие

Вечер. Не самый поздний конечно, но все же вечер. А это значит, что уже темнеет и последние утомленные лучи бледного (после трудового дня) солнца покидают просторную комнату, вместившую на своей суверенной территории Николая, Галину, и всех, всех, всех. Все, все, все по-прежнему сидят на диване, сложив тяжелые головы друг на друга. Устали бедные. Измучились. Спят.

Спит и Николай. Спит, сидя в кресле. Спит своим беспокойным мученическим сном, временами нарушаемым жуткими видениями различного толка. То это газовый баллончик с ангельскими крылышками, распевающий дельфиньим дискантом «интернационал», то злосчастный билет «Русское лото» величиной с футбольное поле, который он почему-то пытается свернуть в трубочку, но не может.

Спит Коля. Все спят.

Не спит только одна Галина. Не до сна ей. Убрала со стола часть сервировки, расположила на нем карты, гадает. Узнает, кто же все-таки взял билет. Но карты наотрез отказываются отвечать. Может быть, из-за весны, а может по какой-то иной причине, у них лирическое настроение и говорят они только о таких вещах как-то: об успехе в любви, о том, как любимая особа отдаст ей свое сердце, об уединенном свидании с любимой женщиной (почему то) и даже о приближении интересного положения для гадающей. Наконец, Галина не выдерживает такого издевательства и сметает карты.

ГАЛИНА. Вот черти, что им надо-то? Брешут и брешут. Может, Колька поиграл ими? Другой колодой, что ли попробовать?

Достает из кармана другую колоду. На несколько секунд помещает ее между собой и стулом. Потом тасует, шепча:

Тридцать шесть картей четырех мастей, скажите мне верную правду: какая скотина сперла мой билет.

Начинает раскладывать. И тут…

Ой! (Быстро накрывает карты руками. Оглядывается. Бледнеет) Мама…


Еще от автора Василий Владимирович Сигарев
Любовь у сливного бачка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пышка

Этот спектакль о непростом моральном выборе молодой женщины, который она совершает не по законам общепринятой нравственности, а по велению своего сердца. Но люди оказываются неблагодарны, и Элизабет Руссе, подобно Орлеанской Деве, принимает страдания за свой подвиг.


Пластилин

Культовая пьеса Василия Сигарева «Пластилин». Премии «Антибукер» и «Дебют».


Божьи коровки возвращаются на землю

«Божьи коровки возвращаются на Землю» — история о молодых людях, которые живут на окраине Города. По соседству с их домом находится Кладбище. Молодежь свой дом называет в шутку «пристанищем живых и мертвых». Судьба собрала здесь воедино обитателей «дна жизни», так хорошо известного нам еще по пьесам классиков (достаточно вспомнить бессмертное произведение Горького «На дне», ставшее хрестоматийным). В одном месте собраны воры и наркоманы, алкоголики, проститутки и барыги. Кажется, что ничем не вытравить отсюда тяжкий прикладбищенский смрад — таким рисует нам автор современное жизненное «дно».


Киднеппинг по-новорусски, или Вождь Малиновопиджаковых

Современная комедия по мотивам рассказа О. Генри «Вождь Краснокожих».


Черное молоко

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Мафия и нежные чувства

Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.


Начало конца

Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.


Лист ожиданий

Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.


Ямщик, не гони лошадей

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Глупая для других, умная для себя

Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.


Виндзорские насмешницы

В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.