Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. - [115]
С раздражением великого князя против Ревеля связывает закрытие немецкого двора и пространная редакция летописного известия, которая читается в Софийской первой летописи по списку Царского (свод 1508 г.), Софийской второй и Львовской летописях (свод 1518 г.), Уваровской летописи (свод 1518 г.), Воскресенской и Никоновской летописях[934]. Текст пространной редакции известия об аресте ганзейских купцов гласит: «Послалъ князь великий въ Новгородъ к намѣстникомъ дьяка Василья Жюка да Данила Мамырева, и велѣлъ поимати въ Новѣгородѣ гостей нѣмецкыхъ, колыванцовъ, да и товаръ ихъ, переписавъ, привезти на Москву, за ихъ неисправление, про то, что они на Колывани великого князя гостемъ новгородцемъ многиа обиды чиниша и поругание самоволнѣ, а иныхъ людей великого князя живыхъ в котлѣхъ вариша, безъ обсылкы великого князя и безъ обыску; тако же и посломъ великого князя отъ нихъ руганье бысть, которые послы ходили въ Римъ, и въ Фрязскую землю, и въ Немецкую, да и старымъ гостемъ великого князя новгородцемъ отъ нихъ много неисправление бысть и обида, и розбои на морѣ: и за то князь великии Иванъ Васильевичъ опалу свою на них положилъ, и гостей ихъ велелъ въ тюрьмы посажати, и товаръ ихъ спровадит, и к Москвѣ, и дворы ихъ гостиные в Новъгороде старый, и божницу велѣлъ отняти»[935].
Иную по сравнению с немецкими и русскими источниками трактовку причин, обусловивших закрытие ганзейского двора в Новгороде, дают некоторые шведские хроники. Олай Петри (умер в 1552 г.), излагая датско-шведско-русские отношения конца XV в., пишет, что датский король Иоанн «начал торговать с московитом и заключил с ним союз против шведов и любекцев, и повел дело так, что многие любекские купцы были взяты в Новгороде за горло и подвергнуты плохому обращению»[936]. Сообщая о репрессиях против любекских купцов в Новгороде, Олай Петри ничего не пишет о таком важнейшем факте, как закрытие немецкого двора в Новгороде в 1494 г. Далее, указывая, что репрессиям в Новгороде были подвергнуты любекские купцы, он допускает ошибку: закрытие немецкого двора и связанные с ним репрессии коснулись не только любекских купцов, но и вообще всех ганзейских купцов, находившихся в Новгороде. Все это дает основание думать, что в руках Олая Петри не было документальных источников конца XV в. и что писал он, быть может, пользуясь сведениями своих современников, сохранивших лишь смутные воспоминания о событиях конца XV в. Изложенные соображения заставляют скептически отнестись к известию Олая Петри о связи между заключением русско-датского договора и репрессиями против ганзейских купцов в Новгороде. Указание на эту связь есть еще в одном шведском источнике — сочинении шведского историка начала XVII в. Мессениуса. Он пишет, что условия русско-датского договора 1493 г. предусматривали, в частности, переход к России значительной части Финляндии и прекращение торговли ганзейцев в России[937]. Однако ни в тексте русско-датского договора 1493 г.,[938] ни в одном из современных событиям источников нет сведений об обязательстве Ивана III датскому королю ликвидировать торговлю ганзейцев и закрыть немецкий двор в Новгороде. Можно предполагать поэтому, что Мессениус лишь переработал версию Олая Петри. Поводом для возникновения версии Олая Петри — Мессениуса могло послужить то обстоятельство, что Ганза была союзником Швеции и давним врагом Дании. Поэтому русско-датскому договору, направленному против Швеции, легко можно было приписать антиганзейскую направленность.
Рассмотренные известия источников позволяют, как нам кажется, сделать единственно возможное заключение о мотивах, побудивших Ивана III закрыть ганзейский двор в Новгороде: почва для такого решения великого князя была подготовлена недовольством правительства положением русских в ливонских городах, но само решение последовало в ответ на казнь русских в Ревеле. Таким образом, рассматривать закрытие ганзейского двора в Новгороде как заранее продуманную и запланированную русским правительством акцию, имевшую целью прекращение торговли ганзейцев в Новгороде, у нас нет оснований. Но если это так, тогда, быть может, прав А. И. Никитский, полагавший, что закрытие ганзейского двора в Новгороде представляло собой лишь один из обычных в истории русско-ганзейских отношений эпизодов, когда ганзейские купцы в Новгороде арестовывались в ответ па насилия, чиненные русским купцам па чужбине. Для выяснения этого вопроса необходимо сделать экскурс в область русско-ганзейских и русско-ливонских правовых отношений, касающихся вопросов юрисдикции.
