Русский реализм XIX века. Общество, знание, повествование - [152]

Однако анализ источников Лескова обнаруживает, что этот бытописатель, наблюдатель и собиратель исторических анекдотов и происшествий из жизни вовсе не ограничивался в своих сочинениях теми событиями, очевидцем которых был сам или о которых ему довелось услышать. Несмотря на жалобы, что выдумывать ему «тяжело и трудно»[1084], Лесков совершенно свободно придумывал свои истории, а нередко заимствовал сюжеты из литературы, не забывая, впрочем, маскировать их под реальные события.

Широко известный и даже входящий в школьную классику рассказ «Тупейный художник», которому посвящена настоящая статья, – образцовая иллюстрация этого лесковского приема. Здесь Лесков также выдает за реальный рассказ няни своего младшего брата сочиненную и сконструированную им из распространенных литературных сюжетных элементов историю.

Задачей настоящей статьи и стало обнаружение того «реквизита», который Лесков использовал для создания трогательного и «правдивого» повествования, посвященного «Святой памяти благословенного дня 19‐го февраля 1861 г.», – именно так звучит подзаголовок «Тупейного художника»[1085]. Как мы постараемся показать, Лесков конструирует свою историю из подручных литературных средств, эффект же правдоподобия достигается им вопреки декларируемым и эксплицитно присутствующим в тексте знакам правды за счет специфики нарратива и формы «мемуара».

2

Опубликованный в февральском номере «Художественного журнала» за 1883 год рассказ «Тупейный художник» излагает историю любви крепостной крестьянки Любови Онисимовны. Давно не юная женщина, няня на прогулке с воспитанниками вспоминает о времени, когда она была актрисой в орловском имении графа С. М. Каменского, и о том, как театральный парикмахер Аркадий Ильин (Аркадий Ильич) полюбил ее и даже попытался похитить, чтобы тайно венчаться и спасти от участи графской наложницы. Из-за предательства священника план сорвался, Аркадия после наказания отдали в солдаты, Любовь Онисимовну сослали на скотный двор. Спустя три года Аркадий, получив офицерский чин, дворянство и деньги на лечение боевых ран, вернулся, чтобы выкупить Любовь Онисимовну, но был зарезан дворником, позарившимся на его «капитал». Любовь Онисимовна поминает своего возлюбленного, припадая к «плакону» с известным российским лекарством от всякой сердечной печали.

Лесковское стремление имитировать мемуарное повествование контрастирует с отчетливой литературностью сюжетных ходов рассказанной истории, вызывающих в памяти многие романтические повести и драматические сочинения.

Речевая манера Любови Онисимовны также носит несомненные признаки знакомства с этим дискурсом, что для читателя, конечно же, не должно было быть удивительно: участвуя в постановках театра графа Каменского, крепостные герои рассказа Лескова воспринимают речь и поступки сценических персонажей как образцы для подражания. Ориентация Любови Онисимовны на романтические повествовательные клише особенно отчетливо проявляется в рассказе об Аркадии, лучше которого, по ее словам, никто не мог «сделать в лице воображения»:

Аркадий отойдет, велит актеру или актрисе перед собою стоять или сидеть, а сам сложит руки на груди и думает. И в это время сам всякого красавца краше, потому что ростом он был умеренный, но стройный, как сказать невозможно, носик тоненький и гордый, а глаза ангельские, добрые, и густой хохолок прекрасиво с головы на глаза свешивался, – так что глядит он, бывало, как из‐за туманного облака[1086].

Отмечая по-наполеоновски скрещенные на груди руки, взгляд как из‐за туманного облака, Любовь Онисимовна явно смотрит на Аркадия сквозь призму романтических шаблонов и вполне оправдывает характеристику, данную ей рассказчиком: «Она была безгранично честна, кротка и сентиментальна; любила в жизни трагическое и… иногда запивала»[1087].

Благодаря мемуарам современников и дотошности титулярного советника и старшего учителя орловской губернской гимназии Фердинанда Орля-Ошменьца мы знаем, каков был репертуар театра графа Каменского[1088]. Однако вряд ли сведения эти были так уж интересны Н. С. Лескову, и едва ли он настолько озаботился бы правдоподобием, чтобы поведение его героев было буквально связано с их сценическими ролями. Надо думать, их поведение и речевая манера представляют собой парафраз чувствительной литературы и драмы о несчастной любви вообще.

«Призвание к трагизму» в итоге и погубило Любовь Онисимовну. Она так любила все постановки театра, что «знала все роли наглядкою», а потому вызвалась играть роль заболевшей актрисы и обратила на себя внимание графа Каменского, который тут же решил сделать ее своей фавориткой.

Замечательно, что, несмотря на рабское и униженное положение, крепостные крестьяне Аркадий и Люба у Лескова не только говорят, но и ведут себя в соответствии с литературными моделями поведения влюбленных. В «Тупейном художнике» осуществляется и похищение невесты, и попытка тайного венчания – примеров которым немало и в русской романтической повести (от «Натальи, боярской дочери» Н. М. Карамзина и «Романа и Ольги» А. А. Бестужева-Марлинского до пушкинской «Метели»), и в русской драме