Русский Холокост. Истоки и этапы демографической катастрофы в России - [25]

Переговоры были прерваны, хотя перемирие на 10 дней было заключено. 12 декабря делегация Иоффе вернулась, и 15 декабря было заключено перемирие на 28 дней. Иоффе требовал включить в условия перемирия такие химерические нелепые требования, как свободное братание солдат и распространение листовок, понятно, не имеющие прямого отношения к самому делу. Немцы на эти странные побочные условия частично согласились, оговорив пропуск литературы через определенные пункты.

22 декабря 1917 года переговоры продолжились. Делегацию России по-прежнему возглавлял Иоффе, не имевший даже намека на мандат принятия решений. Предложенные им русские условия мира по-прежнему были издевкой над задачей установления мира. В них среди прочих неуместных положений бредовое требование о том, что «несамостоятельным до сих пор народам гарантируется возможность свободно решить вопрос о своей принадлежности к тому или иному государству или о своей государственной самостоятельности при помощи референдума».

Немцы отвечали: «…имея ввиду природу германских колоний, осуществление права самоопределения на этих территориях… в настоящее время является практически невозможным».

28 декабря переговоры были прерваны. Иоффе заявил, что ни на какие уступки делегация пойти не может. Стали требовать переноса переговоров из Бреста в Стокгольм, безо всяких причин, разумеется. В центре переговоров опять был недоступный решению пункт о самоопределении наций.

9 января 1918 года переговоры возобновились. Наконец делегацию возглавил сам нарком по иностранным делам Троцкий.

Вот как определяет сам Троцкий свое участие в переговорах: «В качестве представителя советской делегации я решил резко оборвать фамильярные отношения, незаметно сложившиеся в первый период. Через наших военных я дал понять, что не намерен представляться баварскому принцу. Это было принято к сведению. Я потребовал раздельных обедов и ужинов…» ([52], с. 358).

Вот так. Глава дипломатического ведомства вместо стандартных и общепринятых приемов дипломатии идет на демонстративное обострение отношений и дальнейшее затягивание переговоров.

Осознав истинные намерения советской делегации затягивать переговоры и препятствовать заключению соглашения о мире, немцы обострили ситуацию и предъявили конкретный ультиматум. Граница должна была пройти к востоку от Риги прямо на Брест-Литовск. Граница отсекала большую часть Латвии, часть Белоруссии. В руках немцев оказывались Польша и Литва, а также крупные порты: Рига, Либава и Миндава.

Развал армии, устроенный еще Керенским, тяжелое положение в хозяйстве, голод, разруха и лишения народа, – а большевики соревнуются в поисках новых тупиковых условий, чтобы оттянуть объявление мира, в соответствии с планом и заказом «Центра СИ». Только этот факт может убедительно объяснить линию Ленина и Троцкого на затягивание и трагедию Брестских переговоров, на отказ от сотрудничества с немцами в поисках компромисса.

18 января немцы предъявили новый, более обширный и более жесткий ультиматум, требования немцев расширились. Была ли какая-либо идея, способная прикрыть и оправдать преступную тактику затягивания переговоров хотя бы в глазах членов партии? Такая идея у Ленина и Троцкого была – она постоянно озвучивалась. Затягивание переговоров должно было якобы разложить и деморализовать немецкую армию, показать немецкому пролетариату лицемерие и алчность правящих классов и т. п. Искусственный и лживый характер этих оправданий очевиден.

На одном из совещаний членов партии выявилось три точки зрения. Вот так Троцкий представляет их: «Ленин стоял за то, чтобы попытаться еще затянуть переговоры, но в случае ультиматума немедленно капитулировать. Я считал необходимым довести переговоры до разрыва, даже с опасностью нового наступления Германии, чтобы капитулировать пришлось – если вообще придется – уже перед очевидным применением силы. Бухарин требовал войны для расширения арены революции». Комментарии здесь излишни.

Троцкий так объясняет свою позицию: «…я требовал, чтобы не спешить с заключением мира и хотя бы ценой потери территории дать немецкому пролетариату время понять обстановку и сказать свое слово». Такова была жуткая логика и действия «детей» «Синдиката»: за счет потери национальной территории России что-то показать чужому пролетариату, показать то, что обычно не показывают [52].

Приходится признать: или это вопиющая беззастенчивая глупость, которую к Троцкому ну никак не приклеишь, или это заказ «Центра СИ», то есть «Синдиката», который следует прикрыть хотя бы таким абсурдным объяснением, за неимением другого.

Ситуация в партии накалилась до того, что Ленин, наконец, высказался за прекращение оттягивания мира, ранее поставленное им вместе с Троцким как стратегическое направление переговоров с немцами. Либо мир с Германией, либо потеря власти в России – это стали понимать также аналитики в «Центре СИ».

10 февраля Троцкий опубликовал декларацию:«.. отказываясь от подписания аннексионистского договора, Россия, со своей стороны, объявляет состояние войны… прекращенным. Российским войскам одновременно отдается приказ о полной демобилизации по всему «фронту». Итак, мира не подписывать, войска распустить» – такого абсурда мировая история еще не знала.