Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим - [64]
В начале XX века понятия «малороссы», «украинцы» и «русины» уже употреблялись в Галиции как полноценные синонимы. В некоторых текстах на темы просветительского антагонизма во Львове украинские националисты наряду с названием «малорусский университет» применяли и название «русино-украинский университет».
Полонизированных русинов называли «твердыми», к ним относились как к национальным предателям, которые «рабски отреклись от своих украинских прав». А в то же время украинские националисты в Галиции не признавали русинской идентичности и с презрением повторяли издевательское выражение поляков: «вчерашний поляк — сегодняшний русин»[398]. Для сравнения: в Словакии русины выдвинули лозунг: «Быть русином — не позор, а честь!» (2009), а во время переписи населения (2001) цитировали русинского народного просветителя XIX века А. Духновича. В современной Украине возрождение русинской нации воспринимается болезненно, современные украинцы с не меньшим высокомерием, нежели поляки заявляют, что «карпатские русины — не национальность и не национальное меньшинство и даже не этническая группа, — это профессия», под которой подразумевается «пятая колонна — от Кремля»[399].
Явно к пятой колонне следует отнести и американского сенатора Джона Маккейна, который по настоянию русинской диаспоры США убедил в 2007 году президента Украины В. Ющенко не препятствовать провозглашению в Закарпатье национальности «русины». Маккейн лишь выполнял роль вестоносца, однако же проявленный американцами интерес к этой молодой нации не случаен: им было важно знать, будет ли она дуалистической, основываясь на признания исторических связей с Россией, занимающей русофильскую позицию в сочетании с собственной русинской, идентификацией — или же наоборот, при равнодушии русских властей сформируется в еще одну восточно-славянскую русофобскую нацию — вот в чем заключался вопрос.
Возрождение русинов иррационально и в стиле мифологической направленности национального сознания. Битва национальных понятий проходит с переменным успехом при отсутствии неизменного победителя: попытка замены «малорусского» «украинским» провалилась, как и элиминирование «русинского» в силу краткосрочности политического воздействия с точки зрения исторической вечности, в то время как культурные ростки национальных архитипов в состоянии воскреснуть от какого-нибудь одного образа, одного слова, одной песни — и привести к пробуждению целой общности.
Заключение: многоликий украинский Янус
Рациональные факторы, способствовавшие образованию двух украинских наций в двух империях (Австро-Венгерской и Российской) в XIX веке, были следующие:
• демократический радикализм польской, русской и украинской интеллигенции; ставлю его на первое место, потому что без поддержки польских и большинства русских демократов и социалистов, вплоть до большевиков, украинофилы XIX века обоих течений (этнодуалистического толка, во главе с Михаилом Драгомановым, и этноцентричного толка, во главе с Михаилом Грушевским), не смогли бы широко развернуть свою деятельность и остались бы в сфере кружочного обсуждения;
• недальновидная политика русских властей после подавления польского восстания (1863), подвергших репрессиям малейшее проявление культурной жизни украинской нации, что оттолкнуло ее от России в сторону Галиции, которая в силу либерализма политической жизни в Австрии сыграла роль лаборатории украинского национализма по созданию модели галицийского образца;
• славистский интерес к фольклору славянских народностей в рамках трех империй (российской, габсбургской и османской);
• геополитическая тектоника во время Первой мировой войны, которая катализировала украинский национально-образовательный процесс превращения просветительского проекта по созданию федеративной автономии в политический проект по созданию национального суверенитета.
Иррациональные факторы формирования украинского дуализма находятся в сфере национальной мифологии;
• «казацкий» миф, монополизировавший «казацкую» идентичность (создатели и приверженцы которого забывают о существовании казаков как в Польше, так и в России), а также идеализация свободолюбия казацких старшин (упускающая из виду разбойнический характер их действий).
• миф об «истинном» преемнике Древней Руси. При этноцентрической галицийской идентичности «истинными» русами являются украинцы, в то время как русские/россияне, или москали, — татары, финны и отчасти славяне, но отнюдь не русы; при этнодуалистической малорусской идентичности «Русь» заключает в себе общую историю трех самостоятельных наций: русской, малорусской и белорусской, которые совмещают родство с сохранением собственной специфики, накопленной опытом самостоятельного существования в разных государственных и политических образованиях; этой точки зрения придерживаются и русины (третья, более молодая, украинская нация), в то время как русские до 1917 года придерживались имперского наратива: Киевская Русь — Москва — Петербург, три народа (малорусы, великорусы и белорусы) — одна нация (общерусская, русская, российская). В современной России этот имперский взгляд разделяют только крайние консерваторы и часть националистов, первый красный разделительный рубеж появился после Второй мировой войны / Великой Отечественной войны, когда возникли новые пласты мифов, усугубившие культурную несовместимость галицийской и мало-русской моделей, сюда относятся все аспекты «национализации» истории после 1991 года и в особенности после Оранжевой революции (2004).
