Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим - [62]

Фадей Рыльский: трансформация сознания польского шляхтича в украинского народника

На фоне формирования украинскими националистами отрицательного образа украинской идентичности (неизменный враг — Россия, остальные — по ситуации: Польша, Германия) Фадей Рыльский служит удивительным примером человека, сформулировавшего положительный образ украинской идентичности на Правобережье (причем не только на теории, умозрительно, на интеллигентский манер — в сладком раздумье за чашкой чая, а образом жизни со всеми вытекающими последствиями).

Превращение польского шляхтича в украинского народника было не редким явлением в 60-е годы XIX века, когда молодая интеллигенция Правобережья испытывала воспламеняющее влияние революционных идей русских и польских народников (так образовывался сплав демократических идей и романтических порывов национального возрождения). Народничество (идейное течение, включающее социалистов и демократов, без различия по национальной принадлежности и вероисповеданию) воспринималось многими современниками Фадея Рыльского как «освободительная эпоха» с одной стороны, освобождения от самодержавия, а с другой — избавление от имперских национальных рамок — русских или польских. Народники 60-х годов составляли часть украинофильских кругов, которые считали их «глубоко искренними и идеально честными»[380].

Фадей Рыльский, подобно многим его сокурсникам по историко-филологическому факультету Киевского университета, несмотря на то, что он по происхождению был польским шляхтичем, сблизился со студентами малороссами и стал членом украинской «громады», и это определило «его духовное перерождение» из поляка в украинского народника. Узнав об этом, его отец был потрясен («хлопскими идеями и чувствами сына»), однако надеялся, что этот очередной бунт детей против отцов пройдет и даже решил перевести его в Санкт-Петербургский университет, но вскоре отказался от этого намерения, так как столичная университетская молодежь — с 60-х годов и до конца XIX века — сочувствовала украинскому возрождению. В 60-е годы в Санкт-Петербурге украинофилы («холопоманы») создали свой печатный орган — журнал «Основа», в котором печатался и Фадей Рыльский[381]. После подавления польского восстания (1863) Фадея Рыльского ожидала высылка в Казань, но все обошлось. После возврата к национальным украинским корням (в его представлении польское дворянство с правого берега Днепра «есть не что иное, как ополячившиеся украинцы»[382]) Фадей Рыльский не отказался от своей просветительской миссии.

Он жил, как настоящий народник: был католиком и в то же время состоял попечителем православной сельской школы, в которой наравне со священником преподавал закон божий. Местные представители польской шляхты строчили на него доносы, обвиняя его в том, что он женился на крестьянке и «слишком хорошо живет с крестьянами», которых поддерживает в поземельных исках против шляхты.

Народническое поведение Фадея Рыльского, на деле доказавшего, что католики и православные одной нации могут жить в мире и согласии, стало на практике образцом положительной национальной идентичности (которая находит объединительные силы в поисках врага, а принимает существующие различия как данность, которая способствует обогащению). Первопричиной столь благородного просветительского порыва Фадея Рыльского посвятить себя делу национального возрождения послужила уникальная судьба его прадеда Ромуальда.

Семейное предание о событиях Колиивщины — резни польского населения Правого берега Днепра казаками — «гайдамаками» (1768), оказало сильное влияние на формирование личности Фадея Рыльского в XIX веке. Прадед Фадея по имени Ромуальд был учеником гимназии г. Умань, когда в город вторглись казацко-гайдамакские орды. Перед тем как приступить к массовой казни поляков и евреев, гайдамаки привязали к столбу и 14-летнего Ромуальда. Перед началом расстрела он запел мало-русский народный псалм «Пресвятая Диво, мати руського краю». Голос у него был звучный, натренированный на литургических песнопениях в униатской церкви Умани. Это тронуло атамана, и он всем обреченным на смерть даровал жизнь. Затем последовало подавление восстания русскими войсками и длинная вереница событий с проявлением повседневной жестокости проявляемых враждующими между собой поляками и казаками, и религиозной нетерпимости, жертвой которой Ромуальд не стал благодаря знанию русского языка, которым он владел так же свободно, как и польским. Благодаря этому он смог благополучно вернуться в родную семью[383].

История Фадея Рыльского служит одним из примеров развенчания «казацкого мифа» украинской национальной идеи, опоэтизированного Кондратием Рылеевым и Тарасом Шевченко, сакрализи-рованного в картинной прозе Николая Гоголя и в конечном счете — в историографических трудах Михаила Грушевского. Пантелеймон Кулиш — соратник (хотя и не всегда единомышленник) Николая Костомарова по Кирилло-Мефодиевскому братству, был одним из немногих украинофилов, которые создавали адекватный (не приукрашенный) образ казачества основываясь на исторических документах. П.А. Кулиш разграничивает «великорусских» и «малорусских» казаков, но обоим типам дает обобщенное название «украинских пиратов», которые показушно исповедуют христианство, а ведут себя как «темные язычники», по этой причине П.А. Кулиш называет их «религиантами»