Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим - [57]

.

Польша не менее заинтересована в подобном сотрудничестве и после 1991 года расширила контакты с независимой Украиной в качестве своеобразного посредника в ее связях с ЕС и НАТО. По словам Марка фон Хагена, бывшие польские президенты Лех Валенса и Александр Квашневский «соревновались в старании быть адвокатами Украины по ее присоединению к ЕС и НАТО». Польские университеты активно развивают деятельность по украинским исследованиям, массово переводятся произведения украинских авторов, взгляды которых по национальному вопросу затем становятся объектом публичных дискуссии[340], — эта постоянная и последовательная политическая линия проводится в Польше с 1991 года, в отличие от России, которая пренебрегала участием в украинском культурном пространстве, а еще меньше популяризировала его у себя дома.

Чаще всего украинская двойственность объясняется повторением исторического наратива украинских националистов XIX века, согласно которому «украинский дихотомный характер» является результатом «столкновения нации и империи». Последователи этой версии рассматривают украинцев как единую нацию, которой по ошибке свойственна «региональная малорусская идентичность», сочетаемая с «имперской русской идентичностью», Россия же не имеет ничего общего с Русью, с Киевом, а отсюда — и с украинцами[341] (что является повторением тезиса польской историографии с начала XVI века до наших дней).

Исследователи, которые считают связь между Киевской Русью и Россией условной, более того — воспринимают ее как часть русских исторических описаний, применяют в отношении средневеков-ного русского государства понятие «средневеков-ное восточнославянское государство», а этническую идентичность Руси считают «неопределимой»[342].

Две империи — две украинские нации (XIX век)

Под влиянием европейского романтизма XIX век не случайно превратился в «инкубатор» национализма. В России зарождение русской национальной идеи связано с Отечественной войной 1812 года, когда все слои общества включились в оборонительную, а затем — в победоносную кампанию. После 1812 года государство начало последовательно проводить политику по созданию национальной общности при соблюдении имперского принципа (каждый православный считался русским вне зависимости от этнических корней), однако с прибавлением (русский — значит, европеец по принадлежности к русской культуре и языку, созданному Пушкиным). Аристократы овладевали письмом на русском языке наряду с французским (позднее всего русский язык был внедрен в ведение документации министерства иностранных дел при Александре III, до того времени ведущим языком был французский).

В царствование Александра I не только была опубликована целая серия трудов по истории русского государства Николая Карамзина, но и всячески поощрялось и финансировалось создание монументальной скульптуры и живописи на русскую историческую тематику. Разумеется, не обходилось и без крайних проявлений чиновничьего бюрократизма в духе уваровской триады (православие — самодержавие — народность), что было неизбежно для имперского организма, подобного российскому, но общая тенденция покровительства исследованию и обсуждению вопросов русской истории и культуры способствовала созданию надежного климата для европейской культурной идентичности русской нации.

Отечественная война 1812 года, воспетая Михаилом Лермонтовым («Бородино»), Львом Толстым («Война и мир»), Петром Чайковским (Увертюра «1812 год») стала неотъемлемой частью души русской нации на все времена[343].

В XIX веке формировалась и украинская нация с двумя лицами Януса — малорусского (этнодуалистичного в пределах Российской империи) и галицийского (этноцентричного — в пределах габсбургской империи). Две империи — две украинские нации, культурный дуализм, несовместимость которых неоспоримый факт и в наши дни.

Романтическое украинофильство в России: «украинцы», «малороссы» или «южные русские»

Первая половина XIX века воспринимается как романтический период формирования украинской нации в рамках Российской империи. Интерес к украинскому языку и культуре зародился в славистических кругах и первоначально не имел политического характера. Как правило, постепенное возрождение, а затем и политическое оформление народа в нацию объясняется исследованиями в области этнографии и фольклора, которые пролили свет на наличие украинцев в Российской империи.

Бесспорно, важную роль в национальнообразовательном процессе украинцев сыграло издание сборников песен и поговорок, а затем и поиски специфической, эмансипированной от русских исторических описаний, исторической трактовки прошлого.

Не меньшее и даже равноценное, если не более сильное влияние оказало на будущих украинцев русское и польское революционное движение. Без русских демократов и социалистов, или народников — как они называли себя сами, украинская нация не возродилась бы так бурно в XIX веке, чтобы быть завершенной проводимой большевиками политикой «коренизации» в УССР в 20-е годы.

Верно то, что демократ Виссарион Белинский (подобно Пушкину во время Польского восстания 1831 года) занял проимперскую позицию, характеризующуюся отрицанием малейшего проявления сепаратизма, в то время как Александр Герцен (либеральный западник, основоположник русского социализма), как и Михаил Бакунин (военный революционер-практик, анархист в душе и по жизни) и их последователи из среды русской демократической интеллигенции твердо выступили в поддержку стремления к культурной и политической автономии не только поляков, но и украинцев в рамках славянской федерации.