Русские тайны немецкого Висбадена - [48]

А. Г. Рубинштейн писал в воспоминанях: «Вообще пребывание наше в сезон 1856–1857 гг. в Ницце было чрезвычайно приятно. Много играли, пели, музыки было более чем достаточно. …Все мы признавали, что положение музыкального искусства в России весьма печально. …И вот тогда, под чудным небом Ниццы, созрела мысль об основании в Петербурге русского музыкального общества»72.

Елена Павловна провела за границей почти три года. Две зимы провела в Риме. В её салоне собирались ученые, художники, писатели, артисты. Она была полиглотом и со всеми беседовала, искусствами и людьми искусства интересовалась. Многих творческих людей поддерживала. Буквально спасла в Риме художника А. Иванова, написавшего знаменитую картину «Явление Христа народу», но никому её не показывавшего, охваченного недовольством собой, нервного, больного и безденежного. Елена Павловна приехала к нему в мастерскую, заказала фотографию картины, что было тогда весьма дорого, на свой счёт отправила картину и его создателя в Петербург, и его бережно приняли. Подобная помощь талантам была для неё обычным поступком.

И всё-таки самым ярким делом Елены Павловны в области культуры было создание Музыкального Общества и Консерватории. Непросты были не только организационные юридические вопросы и препоны при рутинном бюрократическом чиновничьем неповоротливом аппарате. И всё же в 1859 году из кружка любителей музыки, созданного Антоном Рубинштейном и Матвеем Виельгорским, а также страстным их поклонником Василием Кологривовым было создано русское Музыкальное общество. Новшеством были его концерты, к тому же программки на концертах. Был выработан устав, начали работать музыкальные классы, найдены лучшие преподаватели. В Михайловском дворце Елена Павловна отдала хору лучший концертный зал. Вскоре она добилась для Музыкального общества здания на Загородном проспекте. «Классы Михайловского дворца» стали превращаться в Консерваторию, т.е. в Высшую музыкальную школу, которую в 1862–1867 годах возглавил Антон Рубинштейн. Среди первых выпускников Петербургской консерватории был бывший правовед Пётр Чайковский. Его имя сейчас носит Московская консерватория, которую основал брат Антона Рубинштейна Николай Рубинштейн.

Душа этой воистину необыкновенной деятельницы рвалась к большему, к наиболее важному и значимому в масштабе государства. В её салоне понемногу складывался серьёзный круг государственно думающих мужей, склонных к либеральным реформам. Главной государственной реформой, о которой говорилось и думалось уже минимум полвека многими передовыми людьми, включая, как ни странно, монарших лиц, была отмена крепостного права. Великая княгиня была воодушевлена этой идеей. Что знала немецкая принцесса, ставшая русской высшей аристократкой, почти с неограниченными финансовыми возможностями, часто и подолгу живя на европейских курортах, о русских крестьянах? Да, она была умна и добра. Да, она читала философов и европейских утопистов. Но она не знала даже своих верноподданных слуг, которые её легко обманывали и порой обворовывали. Великая княгиня, попав в шестнадцатилетнем возрасте в атмосферу русской оранжереи, естественно, абсолютно не знала ни русское крестьянство, ни русский народ. И всё-таки, исходя из своего абстрактного понимания гуманизма и добра, стала горячей сторонницей раскрепощения крестьян.

Какие-то конкретные примеры драматических человеческих судеб, связанных с бесчеловечными поступками помещиков, Елена Павловна, конечно, знала. Именно эти знакомства определили её участливое отношение к важнейшей проблеме развития русского государства. Безусловно, знала она о судьбе многострадального поэта Шевченко. Одним из её друзей был умный и широко образованный цензор Александр Васильевич Никитенко. О его судьбе знали многие и поражались ею. Знала, наверняка, и великая княгиня. Одна из многочисленных записей А. В. Никитенко о великой княгине 23 декабря 1853 года: «Был по приглашению на выпускном экзамене в Мариинском институте. Присутствовала великая княгиня Елена Павловна. При всякой новой встрече с ней не можешь не отдать ей должного за ум, образование, за любезность и такт. Она много, тонко и умно говорила о Гоголе…»73

Что же произошло с талантливым крепостным юношей Сашей Никитенко? Однажды уездный городок Острогожск, где он находился, внезапно оживился расквартированной драгунской дивизией, и там появились молодые люди с передовыми идеями, будущие декабристы. Крепостной мальчик стал свидетелем их бесед и собраний. А потом и участником. В Петербурге юноша сам нашёл покровителей: К. Ф. Рылеева и В. А. Жуковского. Благодаря им крепостной Александр Никитенко добился вольной от своего помещика. Хлопоты и отказы длились около 10 лет. А затем в 1824 году молодой вольный человек поселился у будущего декабриста Е. П. Оболенского и стал учителем его младшего брата. А дальше – была стремительная карьера талантливого самородка: Петербургский университет, где он кандидат философско-юридического факультета, а потом и историко-филологического. Служить начал в скромной должности секретаря у попечителя учебного округа. Читал лекции в СПб. университете. Стал цензором, профессором, доктором философии. Потом членкором Академии Наук. Его крепостное происхождение в это время стало его тайной. Знающие тайну друзья её хранили.