Русские - [96]

От широкой публики эта музыка скрыта. Если не считать страстных почитателей, русская публика просто не знает о существовании Козлова. Побывать на одном из его концертов, как и практически на любом интересном неофициальном мероприятии в России, — все равно, что увидеть падающую звезду. Промелькнет на небосводе — и нет ее. Вам посчастливится увидеть ее, только если вы выйдете из дому в подходящую ночь, в соответствующее время и будете смотреть в нужном направлении. Во всех прочих случаях небеса кажутся обычными, и вы готовы поклясться, что падающих звезд вообще не существует. Что же до музыки Козлова, то вы должны узнать о концерте заранее и иметь связи, чтобы попасть на него. Однако меня поразило, что в любом уголке страны на сценах залов, посещаемых молодежью, можно увидеть сейчас множество маленьких ансамблей, подражающих Козлову: «поп»-музыка просачивается сквозь стены, которые попытались возвести вокруг нее идеологи консерватизма, люди старшего поколения.

Дать общественное определение советской молодежи так же невозможно, как и американской. По широте кругозора и образу жизни студент Московского университета из видной семьи, бывающей за границей, — это существо с другой планеты, если сравнить его с молодыми заводскими рабочими из Рязани, города, до которого от Москвы всего 160 км по шоссе, но который до сих пор живет провинциальной жизнью, изолированной от внешнего мира. Я уже не говорю о неотесанной молодежи Крайнего Севера или сибирских деревень. Единственный общий язык, который что-то говорит сердцу каждого молодого человека — это «поп»-музыка. Еще в 1971 г. в газете «Советская культура» было напечатано письмо одной девушки из Куйбышева, которая писала: «Битлов понимают миллионы моих современников, и они нам близки». Трое юношей из Горького признавались, что им ужасно надоела однообразная «диета», состоящая из патриотической музыки, маршей Красной армии и баллад в оперном стиле, которой их пичкают советское радио и телевидение. «Мы, молодежь, нуждаемся в отдыхе, причем в легком отдыхе, — писали они. — Существует научный и технический прогресс, и мы должны идти в ногу со временем во всем. Как можно требовать, чтобы молодежь распевала баллады и слушала марши после трудного, напряженного рабочего дня?»

Путешествуя по Советскому Союзу, я встречал ансамбли «поп»-музыки, или «ритмической музыки» (слово «рок» советские власти по-прежнему считают слишком взрывоопасным), не только в таких городах, как Москва, Ленинград, Рига, Таллин, но и в бывшем мусульманском городе Бухара (в Средней Азии), и в городах Сибири — в 16 тысячах километров от Нью-Йорка. В Братске я познакомился с группой молодежи, собравшей богатую коллекцию магнитофонных записей, сделанных во время передач «Голоса Америки» (а тогда их все еще глушили); это были мелодии Битлов, ансамблей «Ролинг Стоунс» и «Джефферсон Эрплейн», Энгельберта Хампердинка и других западных звезд. Никто из этих сибирских ребят толком не понимал по-английски, но они весьма удачно и с большим мастерством подражали поющим на английском лирическим певцам и «менестрелям грамзаписей». Они были в таком восторге от кумиров западного «рока», что буквально забросали меня вопросами о личной жизни звезд, о которых я и не слыхивал, а затем попросили меня написать им русскими буквами слова песни Махельи Джексон «Весь мир в Его руках». Думаю, им и в голову не приходило, что это джазовая интерпретация негритянского религиозного гимна. Их интересовало не столько содержание, сколько музыка. И то, что они играли для себя, для своего удовольствия, не имело ничего общего с тем, что им позволяли исполнять публично. Обнаружив, что твердокаменное сопротивление западной «поп»-культуре попросту не сработает, власти в Советском Союзе применили более тонкий прием, чтобы дать какую-то отдушину подавляемым потребностям своей молодежи. И в 60-е годы начали возникать ансамбли «поп»-музыки под эгидой официальных организаций: при фабриках и заводах, институтах, университетах и местных «дворцах культуры», как помпезно называют русские свои районные клубы. Подобно тому как «дача» означает в России и роскошную загородную виллу, и деревенскую избу, ансамбли «поп»-музыки могут представлять собой все что угодно — от бесцветных добропорядочных малоинтересных групп, составляющих большинство, до ансамбля Козлова с его смелым, подлинным «роком».

Некоторым из наиболее «прирученных» ансамблей предлагают в качестве поощрения принять участие в местных и районных конкурсах, победители которых выступают на всесоюзных конкурсах, транслируемых по телевидению. При этом, как рассказывали мне молодые музыканты, репертуар их выступлений, текст песен, даже их одежда, телодвижения и политическая направлении ость выступления контролируются, тщательно изучаются, чтобы вычистить все сомнительное в моральном, сексуальном и политическом плане. Нередко запрещают исполнять самые невинные песенки, единственный недостаток которых, — западное происхождение. Если какому-нибудь провинциальному ансамблю предстоит выступить по телевидению, музыкантов заставляют, как сказал один молодой гитарист с внешностью хиппи, исполнять, хотя и в современном стиле, все же «агитпроповские песни об экономических достижениях или героях космоса». И поскольку для получения репетиционного зала или разрешения на выступления, а иногда даже некоторых музыкальных инструментов, нужна поддержка каких-то официальных органов, музыканты соглашаются на такой контроль. По словам того же гитариста, ирония заключается в том, что чем выше профессионализм «поп» — группы, тем жестче контролируется ее состав и репертуар. Поэтому парень не хотел стать профессионалом, хотя был достаточно талантлив для этого даже по западным требованиям. От других я узнал, что самые лучшие ансамбли организуются при высших учебных заведениях: это никому не известные любительские коллективы со звучными названиями — «Машина времени», «Жуткая катастрофа», «Красная атака». Эти коллективы гораздо интереснее, чем профессиональные ансамбли с их официальным репертуаром и невыразительными названиями вроде «Поющие гитары», «Веселые ребята» или «Трубадуры», и хотя имеются грампластинки и магнитофонные ленты с записями выступлений всех этих «трубадуров», они пользуются меньшей популярностью и гоняются за ними меньше, чем за привозимыми с Запада записями «рок»-музыки. Происходит это потому, как объяснил мне гитарист, что профессиональным советским ансамблям не дают показать все свое мастерство. На телевидении, по его словам, им запрещают пользоваться имеющейся в их распоряжении лучшей усилительной техникой, обеспечивающей очень громкое звучание, чтобы их музыка не была слишком «дикой». Перед концертом заранее устанавливают норму — сколько произведений западных авторов можно включить в программу (как правило, 15 %; произведения же советских композиторов должны составлять 65 % и произведения восточноевропейских композиторов 20 %). Лица, ответственные за музыкальную культуру в руководящем аппарате ЦК ВЛКСМ и в Министерстве культуры, не разрешают исполнять музыку, сочиненную участниками ансамбля, обосновывая это тем, что среди них нет официальных, одобренных режимом композиторов; это тоже парализует творческие возможности музыкантов.