Русские - [202]

Большое впечатление произвела на меня серия статей, документально подтверждавших резкое отставание в оплате труда, обеспечении жильем и другими благами рабочих легкой промышленности, по сравнению с этими показателями в тяжелой промышленности. И хотя прямо ничего не говорилось, было понятно, что Кремль не держит своего обещания улучшить положение с выпуском потребительских товаров. Печатала «Литературка» и статьи, посвященные исследованиям причин большого количества разводов в Советском Союзе; статьи, осуждавшие недостатки системы вступительных экзаменов в высшие учебные заведения; сатирические заметки, высмеивающие недостатки в сфере обслуживания, а однажды, хотя и весьма осторожно, под прикрытием цитаты из речи Брежнева, было даже предложено ради эксперимента создать частные предприятия бытового обслуживания на кооперативных началах для улучшения положения в этой области.

Но не только «Литературка» заостряет внимание на многих проблемах советской жизни. Критика недостатков — обязательный элемент всей советской печати. Советские редакторы, с которыми я познакомился, хвастались, бывало, тем, что они «сторожевые псы, охраняющие интересы народа» и говорили: «У нас тоже есть репортеры, занимающиеся расследованиями». Такая аналогия занятна, но вводит в заблуждение. Советская печать действительно является сторожевым псом, и советские бюрократы действительно боятся любого разоблачения в своей собственной печати. «Журналисты — очень опасные люди, — заметил как-то один из руководителей советского спорта, — Разговариваешь с ними. Они все записывают что-то. А потом, если то, что выйдет из-под их пера кому-нибудь не понравится, отвечать придется тебе». Он пояснил, что имеет в виду не только иностранных, но и советских журналистов. Однажды один московский журналист показал мне ящик самой лучшей «Горилки», украинской перцовой водки, которую он привез из Киева как «дар» украинских руководящих работников, старавшихся уговорить его не разоблачать те должностные злоупотребления, которые он обнаружил. Да и сама «Правда» периодически проводит недельную разоблачительную кампанию. Например, я заметил, что в течение одного месяца были подвергнуты критике: пивоваренные, кожевенные и автомобильные предприятия в сибирском городе Чита, где, построив заводы, не обеспечили рабочих жильем; директор завода по производству сажи в Баку Юрий Шихалиев — за то, что завод загрязняет город копотью и прочими отходами; осуждена А. Покровская, мастер Новгород-Волынского мясокомбината, — за то, что она попустительствовала своим рабочим, выносящим с завода целые связки копченой колбасы салями; Министерство бумажной промышленности, которое было обвинено в том, что оно не поставляет достаточное количество бумаги для книг и журналов; помешено даже разоблачающее сообщение о том, что «многие советские деревни все еще не имеют водопровода, газа и никаких предприятий бытового обслуживания».

Такая «самокритика», как это называется на языке советских людей, имеет два общих признака. Прежде всего (исключая статью о деревне) она сосредотачивается на отдельных учреждениях, предприятиях и лицах (директоре, мастере). Такая критика, по словам одного журналиста, соответствует девизу: «Критикуй, но не обобщай». Другими словами, можно находить недостатки в отдельных случаях, но обобщать их политически опасно. В этом — суть советского разоблачительства: отмечать недостатки, чтобы сделать еще более совершенным священный шедевр — советскую систему. И тем не менее важные критические статьи, появляющиеся в таких газетах, как «Правда», заключают в себе внутренний парадокс. Каждый случай коррупции или недостатков в руководстве в каком-нибудь отдаленном городе или области освещается в печати как отдельный недостаток. Но предавая его гласности в центральной печати, партийные руководители дают таким образом своему аппарату по всей стране понять, что это — общая проблема, за которую надо взяться без промедления.

Вторым признаком, характерным для того типа критики, примеры которой я приводил, а также для подавляющего большинства критических материалов, появляющихся в печати, является то, что критика направляется сверху вниз; она идет от руководства, указывающего на ошибки и недостатки в исполнении руководящих директив средним административным звеном и мелкими бюрократами. Непогрешимая мудрость партии — Брежнева, Политбюро ЦК, партии в целом и ее политики — всегда под защитой. Даже терминология, используемая советской «самокритикой», выбирается так, чтобы не создавать никаких предпосылок для обобщений ни этического, ни политического характера. Советские «критиканы» разоблачают лишь отдельные «недостатки» или «ошибки», не заостряя внимания на серьезных просчетах. Это оказывает на массы успокаивающее воздействие и создает впечатление, что «в верхах» все известно, причем не допускается даже мысли о том, что что-нибудь может быть неверно в политике, что среди разных слоев общества существуют противоречия или что что-то неладно в самой основе советской системы. «Вам может показаться странным», — говорил мне в частной беседе один советский журналист, — но та критика, которую мы печатаем в прессе достигает требуемого эффекта — способствует всеобщему признанию советской системы как здорового организма и создает впечатление, что лишь отдельные работники не на высоте». Убедительное замечание по моему мнению; и его подтверждали рассказы моих знакомых, повседневно общавшихся с простыми людьми, — Геннадия, совхозного бухгалтера, и Юрия, молодого рабочего-металлурга. Рядовые советские граждане в разговорах с друзьями часто выражают недовольство условиями жизни, жалуются на коррупцию, насмехаются над фальшью идеологии и между собой отпускают шутки по адресу руководителей. Но тем не менее, как бы парадоксально это ни казалось, они считают систему в основном правильной. И никому, кроме какой-то кучки диссидентов или, может быть, скрытых оппозиционеров внутри самой системы, не приходит в голову, что неверно — основное.