Русские поэты XVIII века. Стихотворения, басни - [22]

В лице не носит знаков,

Какие кажет ложь, —

То зеркало все то ж.

Катясь беседна речь лишь важному коснется,

В нем жарка закипит душа,

И просвещенна вмиг чувствительность проснется,

Наружу изнестись спеша.

Вмиг мысли благородны

Через уста свободны,

Сердечну жару вслед,

Польются, яко мед;

И слухи усладят; поставят дух в покое.

Не ищет истина прикрас,

Но слышится сильняй в устах вития вдвое,

Чей был не предустроен глас.

Он вдруг ее отрыгнул,

И слушающих двигнул

Единой простотой

И сердца теплотой.

Коль истинно когда друг друга смертны любят,

Душами сладкий нектар пьют,

И существо свое чрез дружество сугубят,

Из сердца в сердце чувства льют.

Расширь мне, Феб, дух тесный,

Прославить дар небесный;

Направь мою гортань

Воздати дружбе дань.

Так! дружба – дар небес, мне тако Феб вещает,

Та грудь с биеньем жил мертва,

Которая в себе сих искр не ощущает:

Жизнь смертных дружбою жива.

Твой друг глас сердца внимет,

С природной лаской примет

Твоих сложенье строк

За дружества венок.

<1796>

Иван Иванович Хемницер (1745–1784)

Два соседа

Худой мир лучше доброй ссоры,

Пословица старинна говорит;

И каждый день нам тож примерами твердит,

Как можно не вплетаться в споры;

А если и дойдет нечаянно до них,

Не допуская вдаль, прервать с начала их,

И лучше до суда, хотя ни с чем, мириться,

Как дело выиграть и вовсе просудиться

Иль, споря о гроше, всем домом разориться.

На двор чужой свинья к соседу забрела,

А со двора потом и в сад его зашла

И там бед пропасть накутила:

Гряду изрыла.

Встревожился весь дом,

И в доме беганье, содом:

«Собак, собак сюда!» – домашние кричали.

Из изб все люди побежали

И свинью ну травить,

Швырять в нее, гонять и бить.

Со всех сторон на свинью напустили,

Поленьями ее, метлами, кочергой,

Тот шапкою швырком, другой ее ногой

(Обычай на Руси такой).

Тут лай собак, и визг свиной,

И крик людей, и стук побой

Такую кашу заварили,

Что б и хозяин сам бежал с двора долой;

И люди травлю тем решили,

Что свинью наконец убили

(Охотники те люди были).

Соседы в тяжбу меж собой;

Непримиримая между соседов злоба;

Огнем друг на друга соседы дышат оба:

Тот просит на того за сад изрытый свой,

Другой, что свинью затравили;

И первый говорил:

«Я жив быть не хочу, чтоб ты не заплатил,

Что у меня ты сад изрыл».

Другой же говорил:

«Я жив быть не хочу, чтоб ты не заплатил,

Что свинью у меня мою ты затравил».

Хоть виноваты оба были,

Но кстати ль, чтоб они друг другу уступили?

Нет, мысль их не туда;

Во что б ни стало им, хотят искать суда.

И подлинно, суда искали,

Пока все животы судьям перетаскали.

Не стало ни кола у истцев, ни двора.

Тогда судьи им говорили:

«Мы дело ваше уж решили:

Для пользы вашей и добра

Мириться вам пора».

<1779>

Строитель

Тот, кто дела свои вперед все отлагает,

Тому строителю себя уподобляет,

Который захотел строение начать,

Стал для него припасы собирать,

И собирает их по всякий день немало.

Построить долго ли? Лишь было бы начало.

Проходит день за днем, за годом год идет,

А все строенья нет,

Все до другого дня строитель отлагает.

Вдруг смерть пришла; строитель умирает,

Припасы лишь одни, не зданье оставляет.

<1779>

Лев, учредивший совет

Лев учредил совет какой-то, неизвестно,

И, посадя в совет сочленами слонов,

Большую часть прибавил к ним ослов.

Хотя слонам сидеть с ослами и невместно,

Но лев не мог того числа слонов набрать,

Какому прямо надлежало

В совете этом заседать.

Ну, что ж? пускай числа всего бы недостало,

Ведь это б не мешало

Дела производить.

Нет, как же? а устав ужли переступить?

Хоть будь глупцы судьи, лишь счетом бы их стало.

А сверх того, как лев совет сей учреждал,

Он вот как полагал

И льстился:

Ужли и впрям, что ум слонов

На ум не наведет ослов?

Однако, как совет открылся,

Дела совсем другим порядком потекли:

Ослы слонов с ума свели.

<1779>

Стрекоза

Все лето стрекоза в то только и жила,

Что пела;

А как зима пришла,

Так хлеба ничего в запасе не имела.

И просит муравья: «Помилуй, муравей,

Не дай пропасть мне в крайности моей:

Нет хлеба ни зерна, и как мне быть, не знаю.

Не можешь ли меня хоть чем-нибудь ссудить,

Чтоб уж хоть кое-как до лета мне дожить?

А лето как придет, я, право, обещаю

Тебе все вдвое заплатить».

– «Да как же целое ты лето

Ничем не запаслась?» – ей муравей на это.

– «Так, виновата в том; да что уж, не взыщи

Я запастися все хотела,

Да лето целое пропела».

– «Пропела? Хорошо! поди ж теперь свищи».

Но это только в поученье

Ей муравей сказал,

А сам на прокормленье

Из жалости ей хлеба дал.

<1782>

Метафизический ученик

Отец один слыхал,

Что за море детей учиться посылают

И что вообще того, кто за морем бывал,

От небывалого отменно почитают,

Затем что с знанием таких людей считают;

И, смотря на других, он сына тож послать

Учиться за море решился.

Он от людей любил не отставать,

Затем что был богат. Сын сколько-то учился,

Да сколько ни был глуп, глупее возвратился.

Попался к школьным он вралям,

Неистолкуемым дающим толк вещам;

И словом, малого век дураком пустили.

Бывало, глупости он попросту болтал,

Теперь ученостью он толковать их стал.

Бывало, лишь глупцы его не понимали,

А ныне разуметь и умные не стали;

Дом, город и весь свет враньем его скучал.

В метафизическом беснуясь размышленье

О заданном одном старинном предложенье:

«Сыскать начало всех начал»,

Когда за облака он думой возносился,