Русские. Книга 1 - [54]

Когда я прилетел в Тбилиси в 1972 г., таксист, который вез меня из аэропорта, сказал: "Новый хозяин у нас крутой. Любит порядок. При нем спекулянтам уж так не развернуться. Сначала, конечно, сделает предупреждение, а там…” — он замолчал, многозначительно покачав головой. Позднее я слыхал, что Шеварнадзе начал с того, что созвал заседание всех членов правительства и предложил им за что-то проголосовать левой рукой, а сам, проходя по рядам, поглядывал на дорогие импортные золотые часы собравшихся; затем вернувшись на место, приказал сложить эти "буржуазные символы” в центре стола, возвестив этим начало новой эры.

Но главной фигурой грузинских событий оказался бывший, ничем не примечательный, шофер и бывший недоучившийся студент экономического факультета Отари Лазишвили — советский вариант "Крестного отца”. В конце 60-х годов Лазишвили вместе с другими дельцами создал сеть подпольных частных предприятий, составив себе на этом целое состояние. Многие русские говорили мне, что Лазишвили имел влияние на бывшего партийного босса республики Василия Мжаванадзе и поэтому фактически от Лазишвили и его шайки часто зависело назначение или смещение самых крупных местных деятелей — министров республики, высших партийных работников Тбилиси и даже секретарей партии по всей Грузии. Прикрываясь скромной должностью заведующего маленькой экспериментальной лабораторией синтетики, Лазишвили, как писала газета "Труд” (орган профсоюзов), был настоящим "подпольным миллионером”, который позволял себе устраивать в ресторанах Москвы, Киева и Алма-Аты тысячные ужины по случаю победы любимой футбольной команды, имел две дачи с плавательными бассейнами: одну — в окрестностях Тбилиси, другую — в Абхазии на берегу Черного моря. Газета "Труд” сообщала, что Лазишвили и его "соратники” (82 из них предстало перед судом) присвоили имущества на сумму 1,7 млн. рублей. Используя лабораторию синтетики в качестве камуфляжа и приспосабливаясь ко вкусам советских людей, готовых платить высокие цены за дефицитные товары, они изготовляли "водолазки”, шарфы типа мохеровых, пластиковые плащи, пляжные тапочки и цветные нейлоновые сетки, пользующиеся спросом у покупателей. "На деле это был частный концерн под названием "Лазишвили и компания”, — писала газета "Труд”. — Во время следствия милиция обнаружила более чем на 100 тыс. рублей курток из искусственной кожи, свитеров, трикотажных изделий и других товаров, не зарегистрированных ни в каких официальных документах.” Позднее рассказывали о том, что работало по меньшей мере еще три фабрики, одна из которых была спрятана в горах, а две — в помещениях обычных государственных промышленных предприятий в Тбилиси.

Как объясняла советская печать, основным методом работы этих предпринимателей было использовать недостатки планирования, воруя у государства необходимое им сырье. Предположим, например, что какая-то фабрика выпускает нейлоновые мешочки, причем на производство одного такого мешочка требуется якобы 14 унций синтетического материала, на самом же деле достаточно около одной унции. Остальное шло на изготовление "левых” товаров. Установленные государством производственные нормы свободно позволяли выполнять план за одну смену, но тайком производство работало в две смены. Было даже приобретено пять дополнительных машин для увеличения производства.

Причиной падения Лазишвили была, очевидно, медленно развивавшаяся кровная вражда с Шеварнадзе, начавшаяся еще за несколько лет до того, как Шеварнадзе стал в 1972 г. партийным боссом республики. Когда-то Лазишвили был частым гостем у Мжаванадзе — бывшего секретаря ЦК республики, назначенного на свой пост при Никите Хрущеве. Мжаванадзе, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, был известен как любитель выпивки и широкой жизни, как тщеславный человек и слабовольный руководитель, находящийся под сильным влиянием жены, которая, по рассказам, охотно принимала дорогие меха, драгоценности и другие роскошные подарки от дельцов, министров и ответственных работников. В Москве мои знакомые — члены партии, а также люди, имеющие большие партийные связи, — рассказывали, что за 19 лет пребывания Мжаванадзе на своем посту он и его жата стали мультимиллионерами.

В дни своего могущества Лазишвили причислял якобы к своим протеже руководителей тбилисского горкома партии. Говорили, что тогда он пытался организовать снятие Шеварнадзе с важного партийного поста, позволявшего ему причинять сильное беспокойство подпольной промышленной империи Лазишвили. Но, в конце концов, Шеварнадзе — высокий, худощавый, красивый аппаратчик, ведущий скромный образ жизни, — поймал одного из сообщников Лазишвили с поддельным лотерейным билетом и арестовал его, когда тот явился за получением выигрыша — новой машины "Волга”. Несмотря на обращение к высоким московским покровителям, Лазишвили был арестован и осужден, хотя приговор, вынесенный ему в феврале 1973 г., явно показывал, что этот человек все еще пользуется влиянием на грузинские суды: в то время, как в других местах всякую мелкую рыбешку приговаривали к смертной казни и за гораздо более скромные махинации, Лазишвили получил только 15 лет. После того, как "Крестный отец” был убран с дороги, началась настоящая чистка: было снято с работы множество высоких партийных и государственных чиновников, а некоторые работники помельче отправились в тюрьму. В советской печати были опубликованы уточненные статистические данные, показавшие, какое неблагополучное положение сложилось в Грузии за последние годы с выполнением плана, и насколько экономика республики подорвана коррупцией. Инакомыслящий историк-марксист Рой Медведев, который специализировался на изучении партийной жизни СССР, писал, что новый прокурор Грузии хотел было приняться и за Мжаванадзе, исключенного из состава Политбюро в сентябре 1972 г. Однако, несмотря на то, что, как утверждал Медведев, "оснований было больше, чем достаточно” для производства обыска в тбилисской квартире Мжаванадзе и в его роскошных виллах в Пицунде, Икхнети и Ликани, кремлевское руководство приостановило следствие. Дело было замято. Противопоставляя такую позицию правительства Уотергейтскому делу, Медведев указывает, что вмешательство политических лидеров в ведение уголовных процессов "не считается преступлением в нашей стране”. Против партийных работников, как он говорит, следствия возбуждаются лишь с разрешения их партийных шефов.