Русские и украинцы. Братья по вере и крови - [49]

.

Браво, Михаил Сергеевич! Нынешним либеральным и самостийным «Геббельсам» у него учиться надо. Ловкость рук, и две принципиально разных территории — Гетманщина и Слободская Украина — объединились в одно целое, да и административное устройство у них одинаковое.

Ну а дальше на семи страницах «украинский Карамзин» ведет речь только о Гетманщине — и ни слова о культуре Слободской Украины. Нечего сказать и мне. Слободская Украина была пограничным форпостом России. Набеги крымских татар случались чуть ли не ежегодно. Население представляло собой причудливую смесь великороссов, малороссов, сербов, валахов и т. д. Так например, в 1700 г. в Чугуеве было поселено две сотни крещеных калмыков. На 1725 г. в Чугуеве состояло на службе 214 калмыков во главе с мурзой. Нет, это не опечатка, так сказано в ведомости 1725 г.

Высшее начальство из Москвы и Санкт-Петербурга в Слободской Украине не бывало и не навязывало местным помещикам свой образ жизни. Кто носил «оселедец», кто — бороду, кто — немецкий парик. Все поселенцы разговаривали на русском языке, пусть на разных диалектах, но всегда понимали друг друга. Управление велось непосредственно из Москвы или Петербурга.

Позже помимо Острогожского, Сумского, Ахтырского и Харьковского полков был сформирован еще и Бакалейский полк Якова Черниговца, командовавшего им до 1673 г. Затем этот полк объединился с Харьковским. А в 1685 г. из Харьковского полка выделился Изюмский слободской полк.

«Примечательно, что все историки слободских полков очень ревниво относились к Острогожскому полку, выделяя его из всех остальных тем, что он был образован по „зазывной грамоте“, а не самовольно, службу нес совместно с московскими служивыми людьми, находился на удалении от прочих слобожан, во всех военных походах также действовал отдельно, и к слободским его причислил только Петр I в 1700 г. Кроме того, грамотой Алексея Михайловича 1668 г. этим трем полкам было повелено находиться в ведении Посольского приказа, тем самым подчеркивая союзнические отношения. Острогожский полк, видимо, остался в подчинении Белгородского воеводы»[119].

Полк этот, как и в Малороссии, являлся административно-территориальной единицей и делился на сотни, которые представляли собой довольно большой участок земли со всеми находившимся там городками, селами и хуторами. Сотня именовалась по главному месту проживания ее старшины.

Замечу, что название «Слободская Украина» в XVII–XIX веках понимали в Киеве и Москве не как часть Украины, а как Слободскую окраину, были и государевы амурские окраины, и т. д.

Принципиальным различием между слободскими полками и малороссийскими была стабильность и преданность престолу. Мы уже знаем, что малороссийские полки, что левобережные, что правобережные, десятки раз переходили от одного гетмана к другому, периодически меняли подданство — то Речи Посполитой, то московскому царю, то Оттоманской империи.

Слободские же полки во весь период Руины оставались верны Москве. Так, гетман Выговский, перешедший на сторону ляхов, прислал в Сумской полк «прелестный универсал». Ответ слобожан был четок и ясен: «Слобожане — не гетманцы, и за бесчестие считают равняться с ними после их измены царю и присяге».

Единственным исключением представляются события в Острогожском полку в сентябре 1670 г. в ходе восстания Степана Разина. Тут несколько слов стоит сказать и об истории Острогожского полка.

В 1651 г. Богдан Хмельницкий подписал с поляками Белоцерковский мир, по которому численность реестрового войска сократилась с 60 до 20 тысяч. Не желая выходить за штат, черниговский полковник Иван Николаевич Дзиньковский по всем полкам «с семьями и скарбом» переходит русскую границу. Он получил от царя Алексея разрешение на строительство крепости Острогожск на берегу реки Тихая Сосна.

Судя по всему, у Дзиньковского еще до восстания были приятельские отношения со Стенькой Разиным. Разинский атаман Федор Колчев 7 сентября 1670 г. отправился вверх по Дону всего с 23 казаками. На рассвете 9 сентября отряд Колчева подошел к Острогожску. Охраны на стенах и у ворот не было (об этом позаботился Дзиньковский). Один из повстанцев проник под городские ворота, отпер их, и отряд беспрепятственно вступил в город. Все «караульщики», мимо которых проследовали повстанцы, были предупреждены Дзиньковским и предоставили казакам полную свободу передвижения, «а грацкие люди острогощенцы бою никакова не учинили». Застигнутые врасплох воевода В. Мезенцев, подьячий И. Брелков и таможенные откупщики были схвачены. Убежать удалось только таможенному голове С. Лебядникову.

Вечером того же дня 400 повстанцев «безвестно скорым обычаем» подошли к Ольшанску. «А ольшанцы… с ними не бились», — сообщал в Разрядный приказ коротоякский воевода М. Ознобишин. Все население города сразу же перешло на сторону разинцев. Ольшанский воевода С. Беклемишев был сброшен с башни, еще несколько «начальных людей… побили», а двух иноземцев «в воду посажали». Эти события в Острогожске и Ольшанске вызвали широкий резонанс, а воеводы окрестных городов запаниковали.

Вернувшись из Ольшанска в Острогожск, казаки созвали круг, на котором решили идти на Коротояк. Но 10 сентября в Острогожске произошел переворот: казацкая старшина не желала мириться с уравнительными порядками повстанческой власти, вступила в сговор с местным духовенством во главе с протопопом Андреем Григорьевым и захватила власть в городе. Лишь немногим повстанцам удалось бежать. Большинство из них, в том числе Ф. Колчев, Ф. Агеев, И. Дзиньковский, М. Жуковцев, оказались в руках заговорщиков.