Русские флотоводцы. Исторические портреты - [153]

— Лево на борт! — распорядился Бутаков. — Заряжай картечью!

По внешнему виду избитого «Перваз-Бахри» было видно, что его время сочтено. Но Бутаков не желал больше терять своих людей. Сблизившись на пистолетный выстрел, «Владимир» залпом картечи смел половину турок на верхней палубе. Не прошло и минуты, как «Перваз-Бахри» спустил флаг и застопорил машины.

Внезапная тишина повисла над морем, где только что гремела канонада, свистели ядра, рвались бомбы, кипело от всплесков море.

Возбуждённо сияющий Бутаков, с перемазанным угольной копотью лицом, скомандовал:

— Барабаны, дробь! — это означало отбой тревоги.

Тут же на «Перваз-Бахри» направилась шлюпка с вооружёнными матросами, для взятия пленных на призовом судне, а следом баркас с унтер-офицерами, машинистами, кочегарами.

Корпус «Перваз-Бахри» оказался пробитым в нескольких местах, переборки внутри разворочены.

— То-то наши бомбические пушки хороши, — обрадовался Корнилов.

На корме «Перваз-Бахри» испуганно толпились пленные, 9 офицеров и 84 матроса. Корнилов приказал оказать помощь раненым пленным, похоронить более тридцати убитых из команды. Он сам обследовал взятый трофей.

Удивляясь меткости канониров «Владимира», сказал Бутакову полушутя:

— Ваши молодцы, Григорий Иванович, впредь должны целить разумно. И неприятеля выбить, и приз сберечь.

Корнилов решил, не задерживаясь, идти в Севастополь.

Четыре часа латали пробоины, чинили рулевое управление машины. С «Владимира» на захваченный пароход завели буксир, и в это же время матрос с марса крикнул:

— Вижу паруса по румбу вест! — И через две-три минуты, продолжая наблюдать: — Вижу мачты по румбу зюйд!

Вахтенные офицеры, Бутаков и Корнилов, силились не столько разглядеть, сколько угадать внезапно появившиеся эскадры. Бутаков вопросительно посмотрел на Корнилова. Тот минуту-другую смотрел на юг, в сторону только что появившихся мачт, затем перешёл на другой борт. Всматриваясь в медленно двигающиеся из-за наступившего штиля корабли, Корнилов размышлял: «С момента расхождения с эскадрой Новосильского прошло более десяти часов. За время боя „Владимир“ тоже значительно удалился к северу. Следовательно, это и есть эскадра Новосильского. Паруса же обнаружении к югу — это, видимо, эскадра Нахимова. С ним-то и надо ему встретиться и передать важные новости. Но до Нахимова далеко, а скоро ночь».

— Берите на румб вест, Григорий Иванович, — не поворачиваясь, проговорил Корнилов, — и прикажите не мешкать. Нам до темноты необходимо встретиться с Новосильским, — он указал подзорной трубой на запад.

Всё подтвердилось ещё до наступления сумерек, когда «Владимир» встретился с этими судами. Это оказалась эскадра Новосильского, следовавшая на соединение с Нахимовым… Рассказав о бое с «Перваз-Бахри» и передав пакет для Нахимова, Корнилов расстался с Новосильским, и «Владимир» с призом на буксире взял курс на Севастополь.

Высоко оценил действия экипажа «Владимира» Корнилов:

«Капитан, офицеры и команда „Владимира“ вели себя самым достойным образом. Капитан-лейтенант Бутаков распоряжался как на манёврах; действия артиллерией были и быстры, и метки, чему лучшим доказательствами служат разрушения, ими проведённые на неприятельском судне. Состоявшие при мне флаг-офицеры лейтенанты: князь Барятинский, Железнов, Добровольский и Ильинский, не имея у себя дела по флагманской части, поощряли команду своим примером и указаниями. Лейтенант Железнов, подававший большие надежды, был убит картечью на кожуховой лодке, откуда замечал действия наших ядер.

Смею надеяться, что первое пароходное дело в истории флота удостоится высочайшего внимания и не отказано будет вознаградить отличившихся офицеров, в особом списке поименованных, наградами, к коим представляются».

За этот бой Бутаков был награждён орденом Святого Георгия IV степени, произведён в капитаны 2-го ранга.

В Севастопольскую бухту «Владимир» вошёл, буксируя весь избитый, пленённый «Перваз-Бахри». Турецкий пароход едва не затонул от пробоин в бою, и его поставили на ремонт. Не обошлось без повреждений машин и на «Владимире». Неожиданно Бутакова вызвал Корнилов:

— Сей же час, Григорий Иванович, отправляйтесь на «Одессу» и вступайте в командование. Завтра выходим в море к Синопу, на подмогу Нахимову.

Корнилов, отправив из Севастополя Новосильского, сразу же начал готовить к выходу пароходы. Все они были довольно ветхими и требовали ремонта. «Херсонес» и «Крым» развозили по побережью почту, и только недавно каждый их них вооружили двумя пушками. Пароходо-фрегат «Одесса» старой постройки отставал в ходу. 18 ноября, следуя из Севастополя, у Синопского перешейка на флагмане «Одессе» услышали и увидели громовые раскаты и дым пушечных залпов сражения. Немедля пароходы дали полный ход и поспешили к месту боя. Однако, увидев выходивший из бухты турецкий пароход, Корнилов сразу отослал преследовавшие его фрегаты на помощь Нахимову, поднял сигнал «Крыму» и «Херсонесу»: «Атаковать неприятеля, поставив его в два огня», а сам устремился навстречу «Таифу», но его капитан явно не хотел рисковать.

Английский капитан Слэд вновь показал нежелание вступать в бой. Он резко изменил курс, уклоняясь от встречи, и развил полный ход. Сблизившись, насколько было возможно, «Одесса» и «Крым» открыли огонь. Отрываясь, «Таиф» отстреливался, как мог, но преимущество в скорости не замедлило сразу сказаться, и погоня прекратилась.