Русские цари - [40]

После занятия Москвы в русском обществе распространилась мысль о подчинении Сигизмунду, которая внедрялась в народное сознание представителями правящей верхушки, видевшей возможность расширения собственных привилегий. Против подобного подхода активно выступили русские публицисты, которые гневно осуждали политику «русских изменников»: Федора Андронова, Михаила Молчанова, Михаила Салтыкова, Ивана Грамотина, Василия Юрьева. В произведениях современников преобладают проклятия и осуждение по адресу всех тех, кто сотрудничал с интервентами. Эти люди служили еще второму самозванцу, а их действия определялись личной корыстью, опасностью преследований со стороны московского правительства и целым рядом других причин. Наиболее видным представителем этой социальной прослойки был «Михалко» Молчанов, само именование которого содержит уничижительные тона. Он «заслужил» почетное прозвище «государев изменник» еще в царствование Бориса Годунова и являлся типичным авантюристом, характерным для европейской действительности позднего Средневековья. Рядом с ним стоит знаменитый Федька Андронов, «торговый мужик», кожевник, который при Лжедмитрии II получил чин думного боярина. Указанные исторические персонажи, «самые худые люди», «молодые детишки боярские», при традиционном развитии русского государства вероятнее всего остались бы безвестными, но в условиях Смутного времени они оказались вознесены к вершине власти. Администрация Лжедмитрия II находилась под контролем приказных дьяков, которые приобрели небывало высокий статус, составив реально управляющую элиту тушинского лагеря. В момент поражения второго самозванца они вступили в тесную связь с Сигизмундом, поддерживая его притязания на власть в русских землях в обмен на земельные и должностные пожалования. Как только ни обличали современники этих «изменников» за пособничество полякам, называя их и «отступниками от добра», и «многих душ губителями», и «губительными волками». Автор одного из публицистических произведений дал емкую и образную характеристику сторонникам Сигизмунда: «домашние враги… ради мимолетной, суетной, земной славы лишили себя будущей бесконечной жизни».

Намного сдержаннее характеризовали современники представителей боярства, сговорившихся с поляками. Они отмечали, что одни из страха, а другие из корысти передали власть интервентам. За это они получили другую форму интеллектуального осуждения: «Не осталось премудрых старцев, и силы оставили дивных советников, и отнял господь у земли богатырей ее». Публицисты Смутного времени даже не упоминают имен бояр, вошедших в сговор с поляками. В данном случае очевидно, что подобный подход детерминировался политическими интересами, ибо с моральной точки зрения представители «семибоярщины» заслуживали не меньшего осуждения.

Тем не менее москвичи присягнули на верность королевичу Владиславу. После принесения присяги московское правительство снарядило посольство к королю Сигизмунду III в его лагерь под Смоленск с целью окончательного разрешения всех спорных вопросов договора о приглашении королевича на русский трон. Гетман Жолкевский постарался включить в состав посольства наиболее опасных для польского претендента лиц. Согласно прямой инструкции Сигизмунда III Жолкевский убедил Василия Голицына и Филарета Романова возглавить посольство, тем самым устранив из Москвы наиболее опасных для Польши претендентов на русский трон. Будучи под Смоленском в королевском лагере, Филарет вместе с другими представителями Великого посольства после долгих переговоров отказался подписать навязанные поляками условия договора и девять лет провел в польском плену.

Гетман подумывал и о том, чтобы отослать к королю Михаила Романова, но тот был слишком мал, чтобы можно было включить его в состав посольства. Князь В. В. Голицын был для Владислава еще более опасным соперником, чем малолетний Михаил. Жолкевский также дал знать королю, что Филарет замыслил посадить на трон сына, на стороне которого патриарх и народ.

Тем временем, пока отец находился в королевском лагере под Смоленском, Михаил Романов достиг совершеннолетия и имел теперь возможность исполнять службу во дворце вместе с другими стольниками. Его первая служба была служба царю Владиславу. Однако зыбкое спокойствие в столице было вскоре нарушено. Москвичи деятельно готовили восстание против польских оккупантов.

Недовольство русского общества усилилось тем, что с отъездом Жолкевского польский гарнизон в Москве утратил дисциплину, а его представители вели себя так, как будто находились в завоеванной стране. Все современники отмечали факты притеснений, насилия и бесчинств, которые стали чинить поляки в Москве. Князь Шаховской писал, что поляки стали насаждать свой образ жизни. Народ, и прежде не любивший иноземцев, отшатнулся от кандидатуры Владислава и стал желать другого царя. Воспользовавшись этими настроениями, польские отряды провели 19 марта 1611 г. репрессивные мероприятия по отношению к населению Москвы. Современники описывали этот день очень подробно. Они отмечали, что множество людей было перебито на улицах, церкви и монастыри разграблены, город сожжен. Публицисты оплакивали москвичей, жалели их, но главную вину за происшедшее возлагали не на поляков, а на самих жителей столицы: «О народ слепой и не догадавшийся о жестокой гибели! Отчего до сих пор не распознал руки насильников и обмана неправедного короля заранее не предугадали?… Или думали, что нашествие иноплеменников без суровой кары и беспощадного возмездия может обойтись! Отчего же, бедные горожане, вы не отогнали ненавистного горя от домов своих? Из-за того-то ныне видите свое неминуемое разорение и роду своему окончательную погибель!».