Русские былины - [67]

    И славного пашу турецкого,

    Да й не нажить мне братца буде век и по веку.

    Да ты, молодая жонка Авдотья Рязаночка,

    Ты бери-тко народ свой полонёные,

    Да уведи их в Казань до единого.

    Да за твои-ты слова за учливые,

    Да ты бери себе золотой казны

    Да в моей-то земли во турецкие,

    Да ли только бери тебе, сколько надобно.-

    Туто жёнка Авдотья Рязаночка

    Брала себе народ полонёные,

    Да й взяла она золотой казны

    Да из той земли из турецкие,

    Да колько ей-то было надобно.

    Да привела-де народ полонёные,

    Да во ту ли Казань во опустелую,

    Да она построила Казань-город наново,

    Да с той поры Казань стала славная,

    Да с той поры стала Казань-де богатая,

    Да тут ли в Казани Авдотьино имя возвеличилось,

    Да й тем дело кончилось.

С нашествием Батыя и разорением Рязани в 1237 году связано два выдающихся художественных образа, созданных гением народа,- Евпатия Коловрата и Авдотьи Рязаночки. Но если легенда (а по некоторым предположениям - песня, былина) о подвиге рязанского богатыря Евпатия Коловрата дошла до нас в составе древнерусской "Повести о разорении Рязани Батыем в 1237 году", то легенда (а быть может, и быль) об Авдотье Рязаночке сохранилась в устной песенной традиции, ее сберегла и пронесла сквозь века народная память.

По своим жанровым признакам, равно как и по содержанию, "Авдотья Рязаночка" может быть отнесена как к балладам (она сюжетна), былинам (она "сказывалась" как былина), так и к историческим песням (она исторична по своей сути, хотя конкретные исторические реалии в ней не сохранились). Но главное ее достоинство состоит в том, что именно в этом произведении устного народного творчества создан героический образ русской женщины. И если Ярославну "Слова о полку Игореве" называют рядом с именами женских образов мировой литературы, то Авдотью Рязаночку мы можем назвать рядом с Ярославной.

Одну из песен об Авдотье Рязаночке 13 августа 1871 года записал на Кенозере А.Ф. Гильфердинг от шестидесятипятилетнего крестьянина Ивана Михайловича Лядкова. Известна "Авдотья Рязаночка" и в переложении замечательного русского писателя Бориса Шергина.

Текст публикуется по изданию: {Гильфердинг А.Ф. Онежские былины. 4-е изд., т. 3, ? 260}.

В.И. Калугин

http://www.sv-rus.ru/bib/starin/kamsk.html

        Камское побоище

    Был-жил-от Камское велико побоишшо,

    Собиралось сорок королей да сорок королевичей,

    Ише сорок-то царей было, сорок царевицей,

    Ише сорок было атаманов, сорок атаманшишков,

    И под каждым королем было силы сорок тысяцей,

    И под каждым королевичем сорок тысяцей,

    И под каждым-то царем было сорок тысяцей,

    И под каждым-то царевичом было сорок тысяцей,

    И под атаманами было сорок тысяцей,

    Под атаманщиками было сорок тысяцей.

    Как от духу-ту было тотарьского

    Не пекло сонцо красное,

    И не дули-то ветры буйные,

    Красно солнышко да помрачилосе,

    Светел месяц не светел же.

    И как от пару-ту от кониного-лошадиного

    Мать сыра-земля да потрясаласе,

    Из озер-то вся вода из рек да выливаласе,

    Приближались они ко красному городу ко Киеву

    И ко ласковому князю ко Владимеру.

    Услыхал-то тут да нашо красно солнышко,

    Как Владимер-от князь да Святослаевич,

    Что приближаетсе-от сила-то неверная,

    И неверна сила, Камское побоишшо,

    Как ко городу славному Киеву.

    У князя-то Владимера

    Как во Киеви богатырей не случилосе,

    Не случилосе, не пригодилосе,

    Они розъехались да по своим местам,

    По своим местам да по своим домам,

    Ко своим к отцам да ко своим родным матушкам,

    К молодым жонам да к малым деточкам.

    Одевал-то князь Владимер-от

    Он печальне платье черное,

    И он пошел-то в божьи в церкви,

    Он служить-то обедни с панахидами.

    {(Это я слышала от своего дедушки от Гаврилы

    Леонтьевича, как Маркову пел, славное там, а я слушала)}.

    И служили, пели всё отцы-попы духовные,

    Во больших церквах служили, во соборах же,

    А й нашо красно-то же солнышко молилсе богу-осподу,

    И пресвятой-то он да богородицы.

    Выходил-то скоро да из божьей церквы,

    И заходил-то он во грины свои княженеськие,

    Приходил-то он же во свою-ту княженеськую,

    И говорил же он да таковы слова:

    - Уж ты ой еси, Добрынюшка Никитич млад,

    У тебя, Добрынюшка, да рука лёккая,

    Рука лёккая да перышко да лебединое,

    Ты пиши скорее же ты, Добрынюшка Никитич млад,

    Ты пиши-косе скоре жо ярлычки да скорописцеты,

    Ты зови-косе могучих руських же богатырей,

    Ты ко мне, ко князю ко Владимеру, да на почестен пир,

    Как попить-поись же у мня да всё покушати,

    Ише беленькой лебедушки порушати,

    А порушати лебедушки, покушати,

    А на Камское зло великое побоишшо побитисе.

    И во перьву же голову пиши, Добрынюшка Никитич млад,

    Ты пиши-косе богатыря Самсона сына Колыбаева

    Да со племянником.

    Ише во-вторых же ты пиши же Россишшу Росшиби

    Колпак да со племянником,

    И ты ише пиши-ко Пересмяку со племянником,

    Ты ише пиши Перемяку со племянником,

    А ты пиши-косе ише старого седатого,

    Ты того ли богатыря пресильного,