Русская поэзия XVIII века - [58]

Я чаю, для тебя тяжел и воробей;

Легчайший ветерок, едва струящий воду,

Ужасен для тебя, как буря в непогоду,

И гнет тебя к земли,

Тогда как я – высок, осанист и вдали

Не только Фебовы лучи пересекаю,

Но даже бурный вихрь и громы презираю;

Стою и слышу вкруг спокойно треск и стон;

Все для меня Зефир, тебе ж все Аквилон.

Блаженна б ты была, когда б росла со мною:

Под тению моей густою

Ты б не страшилась бурь; но рок тебе судил

Расти, наместо злачна дола,

На топких берегах владычества Эола.

По чести, и в меня твой жребий грусть вселил». —

«Ты очень жалостлив, – Трость Дубу отвечала, —

Но, право, о себе еще я не вздыхала,

Да не о чем и воздыхать:

Мне ветры менее, чем для тебя, опасны.

Хотя порывы их ужасны

И не могли тебя досель поколебать,

Но подождем конца». – С сим словом вдруг завыла

От севера гроза и небо помрачила;

Ударил грозный ветр – все рушит и валит,

Летит, кружится лист; Трость гнется – Дуб стоит.

Ветр, пуще воружась, из всей ударил мочи —

И тот, на коего с трудом взирали очи,

Кто ада и небес едва не досягал, —

Упал!

‹1795›

Воспитание льва [337]

У Льва родился сын. В столице, в городах,

Во всех его странах

Потешные огни, веселья, жертвы, оды.

Мохнатые певцы все взапуски кричат:

«Скачи, земля! взыграйте, воды!

У Льва родился сын!» И вправду, кто не рад?

Меж тем, когда всяк зверь восторгом упивался,

Царь Лев, как умный зверь, заботам предавался,

Кому бы на руки дитя свое отдать:

Наставник должен быть умен, учен, незлобен!

Кто б из зверей к тому был более способен?

Не шутка скоро отгадать.

Царь, в нерешимости, велел совет собрать;

В благоволении своем его уверя,

Препоручил избрать ему,

По чистой совести, по долгу своему,

Для сына в менторы[338] достойнейшего зверя.

Встал Тигр и говорит:

«Война, война царей великими творит;

Твой сын, о государь, быть должен страхом света;

И так образовать его младые лета

Лишь тот способен из зверей,

Который всех, по Льве, ужасней и страшней».

«И осторожней, – Медведь к тому прибавил, —

Чтоб он младого Льва наставил

Уметь и храбростью своею управлять».

Противу мненья двух Лисе идти не можно;

Однако ж, так и сяк начав она вилять,

Заметила, что дядьке должно

Знать и политику, быть хитрого ума,

Короче: какова сама.

За нею тот и тот свой голос подавали,

И все они, хотя себя не называли,

Но ясно намекали,

Что в дядьки лучше их уж некого избрать:

Советы и везде почти на эту стать.

«Позволено ль и мне сказать четыре слова? —

Собака наконец свой голос подала. —

Политики, войны нет следствия другова,

Как много шума, много зла.

Но славен добрый царь коварством ли и кровью?

Как подданных своих составит счастье он?

Как будет им отцом? чем утвердит свой трон?

Любовью.

Вот таинство, вот ключ к высокой и святой

Науке доброго правленья!

Кто ж принцу лучшие подаст в ней наставленья?

Никто как сам отец». Тигр смотрит как шальной,

Медведь, другие то ж; а Лев, от умиленья

Заплакав, бросился Собаку обнимать.

«Почто, – сказал, – давно не мог тебя я знать?

О добрый зверь! тебе вручаю

Я счастие мое и подданных моих;

Будь сыну моему наставником! Я знаю,

Сколь пагубны льстецы: укрой его от них,

Укрой и от меня – в твоей он полной воле».

Собака от царя идет с дитятей в поле,

Лелеет, пестует и учит между тем.

Урок был первый тот, что он Щенок, не Львенок,

И в дальнем с ним родстве. Проходит день за днем,

Уже питомец не ребенок,

Уже наставник с ним обходит все страны,

Которые в удел отцу его даны;

И Львенок в первый раз узнал насильство власти,

Народов нищету, зверей худые страсти:

Лиса ест кроликов, а Волк душит овец,

Оленя давит Барс; повсюду, наконец,

Могучие богаты,

Бессильные от них кряхтят,

Быки работают без платы,

А Обезьяну золотят.

Лев молодой дрожит от гнева.

«Наставник, – он сказал, – подобные дела

Доходят ли когда до сведенья царева?

Ах, сколько бедствий, сколько зла!»

«Как могут доходить? – Собака отвечает. —

Его одна толпа счастливцев окружает,

А им не до того; а те, кого съедят,

Не говорят».

И так наш Львеночек, без дальних размышлений

О том, в чем доброту и мудрость ставит свет,

И добр стал и умен; но в этом дива нет:

Пример и опытность полезней наставлений.

Он, в доброй школе той взрастая, получил

Рассудок, мудрость, крепость тела;

Однако ж все еще не ведал, кто он был;

Но вот как случай сам о том ему открыл.

Однажды на пути Собака захотела

Взять отдых и легла под тению дерев.

Вдруг выскочил злой Тигр, разинул страшный зев

И прямо к ней, – но Лев,

Закрыв ее собою,

Взмахнул хвостом, затряс косматой головою,

Взревел – и Тигр уже растерзанный лежит!

Потом он в радости к наставнику бежит

И вóпит: «Победил! благодарю судьбину!

Но я ль то был иль нет?… Поверишь ли, отец,

Что в этот миг, когда твой близок был конец,

Я вдруг почувствовал и жар, и силу Львину;

Я точно… был как Лев!» – «Ты точно, Лев и есть, —

Наставник отвечал, облившися слезами. —

Готовься важную услышать, сын мой, весть:

Отныне… кончилось равéнство между нами;

Ты царь мой! Поспешим возвратом ко двору.

Я все употребил, что мог, тебе к добру;

Но ты… и радости и грусти мне причина!

Прости, о государь, невольно слезы лью…

Отечеству отца даю,

А сам… теряю сына!»

1802

Муха [339]

Бык с плугом на покой тащился по трудах;

А Муха у него сидела на рогах,

И Муху же они дорогой повстречали.